– Да, почитай, с самого начала.
– А сам, ты здешний?
– Не, не тутошний. С ярославской губернии я.
– Далеко тебя забросило. Но ты ведь, наверное, про пещеры-то слышал?
– Слыхивал, да ничего не знаю, не бывал. Не мое это дело, точно крыса под землей шарить. Мне и наверху забот хватает. Хозяевам там почини, тут покрась, здесь прикопай. Работы хватает на целый день, да и ночью глаз не сомкни, сторожи.
Все же лес вокруг, – бубнил сторож.
Сердюков продолжал стоять около сарая, наблюдая за Федором. Они остались абсолютно одни в пансионе. Если не считать загадочного злодея да неведомо куда исчезнувшей Аполонии. Вокруг была тишина, казалось, что даже птицы не поют. Ветер улегся, деревья вытянулись по струнке, стояли не шелохнувшись. Сердюков, много лет прослужив в полиции, имел звериное чутье, хорошо развитую интуицию. Что-то подсказывало ему, что в разлитой тишине, совсем рядом кроется опасность. Сторож между тем затих.
– Федор?
Следователь осторожно приблизился к дверям сарая и снова вынул револьвер.
В следующее мгновение огромная оглобля обрушилась на него со страшной силой. Но Сердюков успел отклониться и выстрелил.
Оглобля задела плечо, которое сразу словно задеревенело. Зато противник оказался ранен в руку, он взвыл и схватился за локоть. Кровь закапала на траву. Полицейский подскочил и нанес сторожу несколько увесистых ударов пистолетом по шее. Тот завалился к его ногам. Сердюков огляделся, схватил вожжи и скрутил ими руки преступника, после чего быстро и ловко перетянул его рану носовым платком. Федор еще будет ему нужен!
– Сдается мне, любезный, что твое имя числится у нас в картотеке. Придется проверить. Уж больно ловко у тебя получается людей убивать!
Мнимый сторож дернул связанными конечностями.
– Вот как мы поступим. Тебе виселица уготована, ты это понимаешь. Но если будешь помогать полиции, буду ходатайствовать, чтобы пожизненная каторга вышла.
И на каторге люди живут, все лучше, чем червей кормить.
– Не верю я сказкам вашим полицейским, – зло прохрипел пленник.
– Что ж, твое дело. Только если ты мне сейчас не скажешь, где тут вход в пещеру, где скрываются твои подельщики, я тебя вот тут же и пристрелю. И никто не узнает и не осудит меня. Моя совесть будет совершенно чиста, потому как я вашего брата, душегуба, люто ненавижу и всех бы на одной веревке повесил!
– Обманете!
– Слово чести! – И Сердюков для убедительности помахал пистолетом у носа злодея.
Федор с трудом сел, опираясь спиной на стену и помогая себе связанными ногами. Кровь продолжала струиться из раны, несмотря на перевязку, сделанную Сердюковым. Сторож побледнел, видимо, силы его покидали.
– Черт с вами! Ваша взяла!
Глава тридцать третья
Почувствовав теплое пожатие руки Андрея, Аполония встрепенулась. Он жив, он слышит и понимает, он узнал ее и дает знак.
Теперь у нее есть надежда, есть смысл бороться.
– Вы поднимете Андрея наверх, в пансион, и только тогда я подпишу часть бумаг.
– У вас нет выбора, вы не можете диктовать нам условия, – рявкнул Резаков, которому уже надоели проволочки.
– Что ж, если мы останемся тут, мы все погибнем. Я имею в виду себя и мужа.
Лека, не забывай, ты не единственная наша наследница. К тому же полиция, Сердюков вернутся, начнут искать. Вам не удастся так просто получить пансион и деньги.
Резаков нахмурился. Блефует или действительно может так поступить?
– И потом, – продолжала Аполония, – как я могу быть уверена, что после подписания документов, вы не уничтожите нас?
– Послушай, Поля! – сказала Лека.
Странно слышать в таких обстоятельствах свое домашнее имя!
– Хорошо, мы поднимем Хорошевского. Ты подпишешь часть бумаг, и мы отправимся с тобой в город к нотариусу.
Андрей же останется в пансионе под присмотром Огюста. Ты, разумеется, можешь приставить горничную в помощь. Скажешь, что произошла нелепая история.
Андрей Викторович случайно, по детскому недомыслию, – полез в незнакомую пещеру и заплутал. С трудом вышел, местные жители подобрали и принесли обессиленного.
А если ненароком Сердюков ваш заявится, так вы ему то же самое скажете и от ворот поворот! Ну а после заявите, что идея ваша оказалась несостоятельной, пансион себя не оправдал, вы разорены и
