перебранка в мечети разгорелись настолько, что появилась опасность кровавого столкновения,
На площади Мелик-шаха собрались вооруженные сторонники Фахреддина и Алаэддина, ожидая решения спора своих вождей. Фахреддин в душе торжествовал, так как Низами, которому в последние дни нездоровилось, не пришел в мечеть. Если бы поэт находился в мечети, народ, питавший к нему глубокое уважение, не посмел бы пойти против него. Да и сам Фахреддин не смог бы ослушаться своего друга.
Группа Фахреддина была близка к победе. Фахреддин торопился вынести поскорее решение, поддержанное большинством, ибо знал: Низами не пойдет против воли народа.
Вдруг толпа в мечети расступилась. Взоры всех обратились к двери: на пороге стоял Низами.
Он направился к минберу, поддерживаемый с одной стороны Сыном Мухаммедом, с другой - Алаэддином.
Увидев Низами, Фахреддин с досадой махнул рукой, - он уже не надеялся на победу. Ему было известно, что Низами, ярый противник отделения Севера от Юга, с самого начала встал на сторону Кызыл-Арслана. Поэт утверждал: 'Государство надо защищать от врагов в тех границах, которые существовали до смерти атабека Мухаммеда!'
В мечети стоял невообразимый шум. Низами молча наблюдал за происходящим. Путь от дома до мечети утомил больного поэта. Отдышавшись немного, он поднялся на минбер.
Разом смолкли все голоса. Взоры гянджинцев устремились на поэта.
- Я лежал в постели, - начал Низами. - Но я забыл про свою болезнь, вспомнив о важности этой сходки народа. В минуты, когда решаются государственные, жизненно важные для народа вопросы, требуются особая осторожность и внимание, как и при игре в шахматы. Ведь шахматная игра - это тоже сражение. Стоит по ошибке проиграть противнику одну фигуру - и ты проиграешь ему всю партию. В нашем вопросе проиграть партию - значит потерять всю страну. Поэтому я был вынужден подняться с постели, и прийти сюда. Не смотрите, что я поэт, я кое-что смыслю и в шахматной игре. Фахреддин - мой друг детства и юности. Я люблю его так же, как и он меня. И он, и я доказали эту любовь на деле. Мы выбрали разные пути: он избрал меч, я - перо. Но пусть мой друг не думает, что я плохо разбираюсь в политике и ратных делах. Мы не должны обособляться и действовать самостоятельно. Этот путь грозит нам несчастьем и смертью. Если мы пожелаем отделить Северный Азербайджан от Южного, наши враги поблагодарят нас за этот неразумный шаг. Они только и мечтают об этом. Какие доказательства своей правоты у моего друга Фахредина? Я хочу знать его мысли.
Низами умолк, ожидая, что ответит Фахреддин, на которого теперь были обращены взоры всех присутствующих.
- Захватчики могут называть себя атабеками Азербайджана, но они все равно остаются захватчиками! - сказал он. - Верно!.. Верно!..- раздались возгласы. Низами усмехнулся.
- Мы защищаем нашу страну не ради Кызыл-Арслана, не ради султана Тогрула! - громко сказал он. - Прежде всего мы думаем о целостности и неприкосновенности нашей родины -Азербайджана. Борьба, начатая Кызыл-Арсланом против иноземных захватчиков, не идет вразрез нашим кровным интересам. Без помощи мечей Азербайджана Кызыл-Арслану не избавить наше государство от козней дочери эмира Инанча Гатибы. На наших глазах страну дробят и по кускам продают иноземцам, Фахреддин должен понять, на торг выносят все наше государство!
- Сейчас атабеки обессилели, - возразил Фахреддин. - Все были свидетелями того, как их огромная армия вторгалась в Азербайджан. Мой уважаемый друг сам хорошо знает, сколько крови пролил наш народ в борьбе с атабеками. Пепел от наших спаленных деревень и городов до сих пор разносится ветром по свету. У нас не будет более благоприятного момента, чтобы
размозжить головы змеям. Если мы дадим им передышку, они, окрепнув, опять покажут нам свое истинное лицо. Змеи прикидываются бессильными для того, чтобы их жертвы потеряли
бдительность. Я считаю, мы не должны вмешиваться в распри Кызыл-Арслана и Тогрула. Пусть они дерутся между собой. Когда околеет один, мы добьем второго и, таким образом, сбросим с политической арены династию Эльдегезов. А тогда пусть к власти приходит кто угодно, - все равно он не будет хуже сыновей Эльдегеза.
Страстность, с которой говорил Фахреддин, произвела впечатление на многих. Даже некоторые сторонники Алаэддина закричали: 'Правильно!.. Фахреддин верно говорит!..'
Низами понял: создать перелом в настроении толпы будет не так просто. Он опять поднялся на минбер.
- Между Кызыл-Арсланом и Тогрулом и теми, кто стремится отнять у них нашу страну, нет личной вражды. Даю вам слово, когда иноземцы захватят наше государство и увезут в плен наших хекмдаров, они будут относиться к ним с уважением и оказывать им всевозможные почести, ибо их основная цель захватить богатства нашей родины. Если бы я был уверен, что наша родина останется неприкосновенной до тех пор пока наши хекмдары не перебьют один другого, я бы первый пошел за Фахреддином. Но ждать нельзя! Враги воспользуются междоусобицей и разделят наше государство между собой.
Фахреддин, перебив Низами, выкрикнул:
- Даю вам слово, враг не ступит на землю Северного Азербайджана!.. Мы умеем владеть мечами!
- Я посоветовал бы Фахреддину забыть сейчас слова 'Северный и Южный Азербайджан', - ответил, Низами. - Сейчас мы должны знать только одно слово - Азербайджан! Наша родина должна быть единой. Мы не имеем права помогать тем, кто добивается раскола нашей родины. Мы обязаны постоянно заботиться о ее единстве. Мы должны бороться за единство! И если того потребует наша борьба, я отложу перо и тоже возьму в руки меч. Может быть, мой друг утомился носить на поясе оружие?.. Тогда пусть остается в Гяндже и одыхает. Мы родились на этой земле, в ней лежат кости наших предков. Родина - наша святыня. Мы не должны допустить, чтобы кони врагов топтали ее. Тот, кто одно государство называет двумя именами, не может считаться другом этого государства. Или жить вместе с нашими южными братьями, или умереть вместе с ними. Страну, где царит единство, не победит никакая сила. Наше войско, которое вместе с войском Кызыл-Арслана двинется на Хамадан и Ирак, будет защищать не Кызыл-Арслана, а южные границы нашей родины - единого Азербайджана!
- Поэт верно говорит!.. Поэт верно говорит!.. - зашумела толпа.
Фахреддин, видя, что ряды его единомышленников тают, спросил Низами:
- Какая будет нам польза, если Кызыл-Арслан победит Тогрула?
Низами почувствовал, что Фахреддин вот-вот сдастся.
- Убийство атабека Мухаммеда, - ответил он, - большое событие на Востоке. Каждое государство старается использовать это событие в своих интересах и по-своему истолковывает его. У иракцев свои интересы, у рейцев свои, у жителей Хорезма - свои. Но в то же время все их стремления идут вразрез с интересами Азербайджана, потому что в настоящее время салтанат азербайджанских атабеков является самым большим государством на Ближнем и Среднем Востоке и у него много завистников. Как вы сами видите, хорезмийцы по-своему истолковывают происшедшие события и стараются отхватить от нашего
государства огромную часть. Они хотят пройти, как по мосту по нашей империи к Багдаду. Они стремятся отобрать у нас торговые центры на юге и дороги, ведущие в Индию. Поэтому весь народ Азербайджана должен объединиться и защищать свои интересы. Вот что мы выиграем от того, если Кызыл-Арслан победит Тогрула. Мы должны помочь ему, ибо он поможет нам. Национальные интересы азербайджанского народа требуют, чтобы мы выступили на стороне Кызыл-Арслана. Я не считаю патриотами тех, кто хочет сузить границы нашей родины, заключив ее между Курой и Араксом. Атабеки мало тревожатся о судьбе своих подданных, но не глупо ли, наказывая их, отдать страну на разграбление иноземцам?! Так будем мудры, будем рассуждать как трезвые политики. Лучше быть самостоятельным государством под властью атабеков, чем искать покровительство у персов и терпеть их иго. Как-никак и атабеки, и мы говорим на одном языке. Вот почему я первый откликаюсь на призыв Кызыл-Арслана. Пусть мой друг Фахреддин остается со своими сторонниками в Гяндже!
Низами сел, и мечеть тотчас загудела, как улей.
На минбер поднялся Фахреддин.
-Жители Гянджи! - сказал он. - Человеку свойственно ошибаться, но никто не может сказать, что Фахреддин упорствует в своих ошибках! - Выхватив из ножей меч, он воскликнул: - В поход!..
Когда Низами вышел на площадь Мелйк-шаха, толпы ликующих гянджинцев воинственными возгласами
