Сергей Тимофеевич Баранов проснулся от того, что в комнате одновременно звонили два телефона: аппарат, стоявший рядом с кроватью на тумбочке, и сотовый во внутреннем кармане пиджака, валявшегося на полу. Казалось, в квартире звонят даже стены.
Он вздрогнул и, протирая глаза, ошарашенно подскочил. Водя чумовым взглядом по комнате, обнаружил, что спал на неразобранной постели в измятых брюках и рубашке, на правой ноге красовался башмак, другой, вместе с носком, валялся под батареей.
Какое-то время Баранова не покидало ощущение, что под его черепной коробкой сыплет искрами раскаленный провод, от чего буквально закипают мозги.
— Какого черта? — выругался он. — Приспичило же кому-то в такую рань…
Глянув на стрелки будильника, звучно простонал: был уже одиннадцатый час. Телефоны звонили не переставая.
— Мать вашу! Что же это вчера со мною произошло?
Баранов потянулся к валявшемуся рядом с кроватью пиджаку, не смог удержаться и упал на пол. Кое- как встав на четвереньки, он принялся шарить по карманам, достал наконец тренькающий сотовый и нажал на кнопку.
— Алло… — еле слышно произнес он.
В трубке раздался недовольный голос советника:
— Сергей Тимофеевич, куда же вы запропастились? У нас в одиннадцать прямой эфир на радиостанции «Эхо Москвы», а в час дня — пресс-конференция в «Интерфаксе».
— Да? — со страхом проговорил Баранов.
— Что у вас с голосом?
— Я… Я, кажется, заболел.
— Вы что, перебрали вчера?
Баранову было стыдно признаться, что он не может вспомнить подробности предыдущего вечера. В следующие несколько секунд, словно проявляющаяся в растворе фотография, в его сознании стали всплывать фрагменты случившегося накануне: ресторан «Планета Голливуд», смазливая журналистка, пиво, виски…
«Господи, — с ужасом подумал Баранов, — сколько раз я себе говорил — не смешивай».
— Алло, Сергей Тимофеевич! — обеспокоено кричал в трубку советник. — Вы меня слышите?
— Да слышу, слышу… — раздраженно буркнул депутат.
— Ничего не предпринимайте, я сейчас заеду на машине и захвачу с собой врача, он быстро поставит вас на ноги. И вообще, — укоризненно добавил он, — вы ведете себя безответственно. Хотя бы в этот, такой важный для вас, период могли бы воздержаться…
— Да заткнись ты! — морщась от невыносимой головной боли, рявкнул Баранов. — Давай быстрее!
Другой телефон на минуту замолк, но затем снова разразился оглушающим трезвоном. Баранов в этот момент, тяжело перебирая ногами, направлялся к туалету. Вынужденный вернуться, он схватил трубку и заорал:
— Да кто там еще?! Мы же только что поговорили!
— Слышь, ты, Баран? Ты базар фильтруй, — услышал он голос своего томского покровителя, человека, известного в криминальном мире как Лепило.
Кличку эту он получил благодаря тому, что в свое время успел отучиться один семестр в томском мединституте.
— Э… — Баранов осекся. — Игорь Валерианович? Вы уже здесь?
— Мы в вашей долбаной Москве уже второй час паримся. Ты че к телефону не подходишь?
— Да я тут это… занят был.
— Надеюсь, что ты был занят нашими делами, — чуть смягчившись, сказал Лепило. — Писак организовал?
Баранов, и без того чувствовавший себя не лучшим образом, испытал внезапный приступ тошноты. «О черт! Что делать? Они же мне яйца оторвут… Я ведь обещал устроить паблисити этим, блин, борцам с наркоманией…» И вдруг он вспомнил о журналистке, с которой вчера после концерта поплелся в ресторан.
— Да-да, — облизывая пересохшие губы, торопливо проговорил он в трубку.
— Я все организовал, не беспокойтесь, Игорь Валерианович.
— Забивай «стрелку».
Сдавив пальцами виски, Баранов мучительно задумался.
— Я могу только после трех.
— Ладно, давай в четыре в кабаке каком-нибудь.
При мысли о необходимости идти в ресторан Баранову снова стало дурно.
— Нет-нет, только не кабаке, — торопливо возразил он.
— Что ж нам, в твою сраную Думу тащиться? Как ходоки к Ленину…
— Лучше… на Речном вокзале.
— Нам дела надо решать, а не на корабликах кататься, мудила. — Собеседник на другом конце провода был явно не в духе.
Но Баранов принялся уговаривать его:
— Все будет в порядке, не беспокойтесь. У меня все схвачено.
— Ну-ну, хватало. Ладно, добазарились.
С облегчением положив трубку, Баранов плюхнулся на измятую постель.
Обхватив обеими руками одеревеневшую голову, он почти физически ощущал болезненные толчки мысли. «Господи, как же ее зовут? Леночка, Олечка?.. — Перебрав с десяток-другой женских имен, он понял, что это глухой номер, и перестал заниматься самоистязанием. — Ну и набрался же я вчера, ни хрена вспомнить не могу. Пожалуй, надо бросать пить! А, черт! Какой же я идиот!» Он поднял с пола пиджак, обшарил карманы, вытряхивая их содержимое прямо на пол, и наконец обнаружил то, что искал, — визитную карточку Натальи Мазуровой.
«Ну конечно, Наташа… Как я мог забыть? — Он набрал номер сотового телефона, указанный на карточке, с трудом попадая в кнопки дрожащим пальцем. — Только бы она ответила, — молился он про себя. — Может, я вчера учудил чего, и она не захочет со мной разговаривать?» Услышав знакомый голос, он радостно завопил:
— Наташенька, это Баранов!…
— А, Сергей Тимофеевич, — дружелюбно отозвалась та. — Как вы себя чувствуете После вчерашнего?
— А что было вчера? — с некоторой опаской спросил он.
— Мы очень мило провели вечер в ресторане «Планета Голливуд». Правда, потом вы… слегка подустали.
— Надеюсь, я вел себя не по-хамски?
— Все было в рамках приличий. Просто… чувствовалось, что у вас сейчас несколько напряженный период в жизни.
— Это уж точно, — с облегчением вздохнул Баранов. Однако спустя мгновение снова заволновался:
— Я там, наверное, нес всякую околесицу?
— Ну почему? Мне было очень любопытно узнать о секрете приготовления клея из осетровых пузырей, которым крепят к лыжам олений мех.
— Да? — изумленно произнес Баранов. — Я такое говорил? Но ведь его рецепт считается утраченным….
— Не знаю, не знаю. Еще вы очень интересно рассказывали про охоту на медведей.
Баранов почувствовал, как тревожные сомнения, которые угнетали его, рассеиваются.
— Наташенька, нам обязательно надо сегодня встретиться. Только не говорите «нет». Это вопрос жизни и смерти.
— В таком случае я не могу вам отказать. Когда и где?
— В четыре, на Речном вокзале.
