Застройка магистралей столицы велась без должного архитектурного надзора. Владельцы крохотных участков в тридцать - пятьдесят квадратных метров не пожелали уходить с передней линии и понаставили уродливые вытянутые дома по принципу 'четыре комнаты одна под другой', а монументальные многоэтажные здания оказались позади.
Токио первым из городов Японии стал жертвой моторизации. Еще в 60-х годах названия японских автомобильных фирм были практически неизвестны на мировом рынке. А на улицах Токио было больше подержанных американских машин, чем новых отечественных. Наибольшей популярностью пользовались трехколесные грузовички 'Хонда' - помесь автомобиля и мотоцикла.
Между тем Япония тогда вступила в период массовой моторизации. За двадцать лет ее автомобильный парк увеличился в двадцать раз: с полутора до тридцати миллионов машин. Третья часть населения страны имеет нынче водительские права.
В 1964 году по производству автомобилей Япония опередила Францию, в 1966 - Англию, в 1967 - ФРГ, а в 1980 - Соединенные Штаты. Тогда с конвейеров японских заводов сошло 11 миллионов автомашин. Свыше половины из них предназначены для экспорта, причем два с лишним миллиона - в США. Японские марки не только стали там более популярными, чем западноевропейские. Они даже теснят американских производителей на их собственном рынке.
Какая ирония судьбы! Ведь всего сто с лишним лет назад Япония вовсе не знала колес, пока американец по фамилии Гобле не ввел там в обиход двухколесную коляску, в которую должен был впрягаться человек (термин 'рикша' происходит от японского словосочетания 'дзин-рики-ся', что буквально означает 'человек-сила-повозка').
Вплоть до второй половины прошлого века в Стране восходящего солнца не было дорог, по которым могла бы проехать даже телега. Так что стремительная моторизация, происшедшая на протяжении двух последних десятилетий, была подобна стихийному бедствию. Страна с отсталой дорожной сетью была обречена на хроническое перенапряжение транспортных, артерий и огромное число жертв уличного движения (12-15 тысяч убитых, 500 тысяч раненых ежегодно).
Все большие города мира в той или иной степени страдают ныне от подобного недуга. Но нигде он не ощущается так мучительно, как в Токио. Ибо если сопоставить площадь улиц со всей городской территорией, то в Нью-Йорке она составит 35 процентов, в Париже - 26, в Лондоне - 23, а в Токио - лишь 10 процентов.
В часы 'пик' над городом кружат полицейские вертолеты, чтобы специальная радиостанция могла информировать водителей о наиболее безнадежных пробках и заблаговременно подсказывать пути объезда. Впрочем, эта вторая задача все больше становится невыполнимой даже при отличной технической оснащенности токийской полиции. Уличное движение, как мрачно шутят горожане, все чаще превращается в 'уличное стояние'.
Главная проблема Токио, обостряющая все остальные проблемы, - это его непрерывный, бесконтрольный рост. Девять из одиннадцати миллионов токийцев живут на территории в пятьсот семьдесят квадратных километров. Это все равно, что сселить Венгрию в Будапешт. Плотность населения здесь и так уже понятие не статистическое, а, можно сказать, осязаемое. Однако каждый год в городе прибавляется еще четверть миллиона жителей и еще сто тысяч автомашин.
Дороговизна жилья заставляет людей селиться все дальше и дальше, не только в пригородах, по и в прилегающих префектурах. Это, в свою очередь, создает колоссальную нагрузку для городского транспорта. Подсчитано, что сорока процентам токийцев каждый день требуется три часа, а десяти процентам - четыре часа, чтобы добраться на работу и вернуться домой. Стало быть, половина населения столицы тратит в пути половину энергии своего трудового дня.
В часы 'пик' официальная пропускная способность поездов превышается в три с лишним раза. Тысячи неимущих студентов подрабатывают 'толкачами' помогают запрессовывать пассажиров в вагоны. Каждую зиму транспортная проблема обостряется: человек в пальто занимает больше места. Чтобы было легче двигаться в давке, одна из фирм предложила горожанам специальные 'сверхскользкие' плащи.
Значение японской столицы давно переросло старую поговорку: 'Токио всему десятая часть'. Сегодняшний Токио - это более 10 процентов населения страны, более 10 процентов ее рабочей силы, треть ее вузов и половина ее студентов. Это город, где живет 50 процентов японцев, имеющих высшее образование; город, где сосредоточено 60 процентов капитала и где 60 процентов избирателей голосует на выборах за кандидатов прогрессивных сил.
Вот почему Токио, как гигантский магнит, продолжает притягивать к себе молодежь со всей страны, ибо здесь мозг и сердце Японии - сгусток ее энергии, фокус ее противоречий, средоточие ее надежд.
Полюсы вольтовой дуги
Ни одна капиталистическая страна не знала в послевоенные годы столь высоких темпов развития, как Япония. Экономический бум сказался бесспорно и на жизни японской семьи.
Но как? Черты нового вошли в быт неравномерно и неровно, порой даже нерационально: создали много несоответствий и несуразностей.
Кому не знакомо чувство, которое рождает взгляд, брошенный с улицы в чье-то освещенное окно? Каждый штрих в картине чужого, незнакомого быта рождает любопытство, будоражит воображение.
В японские окна заглянуть трудно: по традиции они непрозрачны, если даже принятая исстари тонкая бумага заменена в них стеклом. Но уже сама улипа вызывает жажду вникнуть в ее жизнь, которая поначалу кажется пестрой и непонятной, как иероглифы вывесок.
Приезжий вглядывается в человеческий поток, выплескивающийся по утрам из станций метро или электрички. Люди в массе одеты хорошо. Иностранец вовсе не выделяется в здешней толпе, как это бывает в других странах Азии. А ведь рядом с ним не вечерняя публика центральных кварталов - просто горожане, спешащие к началу трудового дня.
Хочется добраться до истоков этой людской реки. Побродить по узким кривым переулкам, среди мешанины тесно и беспорядочно сдвинутых двухэтажных домиков, из которых в основном и состоит самый разбросанный и самый беспорядочный город мира - Токио.
Здесь чаще, чем гудки автомашин, слышится задорный перестук деревянных подошв. Женщины в белых фартуках, надетых поверх кимоно, ведут сложные переговоры с овощниками и рыбниками. Церемонных поклонов и вежливо уклончивых ответов в каждом диалоге хватило бы на целую дипломатическую конференцию, хотя речь идет лишь о пучке редьки и горстке сушеных снетков.
А рядом под таким же невзрачным навесиком штабелями навалены телевизоры, радиоприемники, электрические рисоварки. Мальчик-посыльный привязывает к багажнику мотоцикла стиральную машину, только что купленную какой-то старушкой. Раз уж торговец электротехникой обосновался здесь, вдали от центральных универмагов, значит, его товар покупают, на него есть спрос.
'Средний японец обеспечен сейчас электротехникой лучше, чем одеждой; одеждой лучше, чем едой; едой лучше, чем жильем'. Так очень метко сформулировала суть образовавшихся в быту диспропорций газета 'Майнити'.
В японском языке есть слово 'и-секу-дзю'. На первом месте в нем стоит иероглиф 'и' - 'одежда', на втором 'секу' - 'еда', на третьем 'дзю' 'жилье'. Порядок слогов - это не только лексика, это и жизненная философия.
Отправляясь на завод, рабочий берет из дома бенто. Рис, положенный в плоскую лубяную или жестяную коробочку, сварен в электрической кастрюле. В остальном же содержимое бенто не так уж много изменилось с военных лет, когда патриотическим обедом называли 'флаг с восходящим солнцем' - красный кружок моркови, одиноко положенный на белый рис.
К полудню в деловых кварталах Токио появляются велосипедисты. Каждый рулит лишь одной рукой, а в другой держит поднос, на котором в несколько этажей наставлены миски. С непостижимой ловкостью лавируют эти подростки в густом потоке автомашин - виртуозный номер, с которым вполне можно было бы выступать в цирке. Здесь это быт. Посыльные из харчевен доставляют обед тем, кто трудится за ультрасовременными фасадами из алюминия и зеленого стекла.
Служащие, сидящие в огромном банковском зале, получают разное жалованье. Но часто и клерки и столоначальники одинаково довольствуются миской дымящейся лапши.
В целом люди стали питаться лучше. Все чаще можно встретить горожан, завтракающих на улице четвертушкой молока и булкой - правда, это в большинстве люди одинокие, бессемейные. Статистика
