Во двор толпами сбегались негры и наемные батраки.
– Берите оружие! – кричал Антонио, бросаясь к ним. – Нам не в первый раз. Если Пьомбино захватят, вас ждет смерть.
Эти слова не пришлось повторять дважды. Страх за собственную жизнь, перед возвращением к прежним хозяевам, а также уверенность в неистовом Великом Антуане заставили рабов взяться за оружие.
– Не бойся, Ритта, – сказал мне Антонио, обнимая за плечи. – Я уверен, я знаю их… Они боятся за себя так же, как я за тебя.
– Неужели ты думаешь, что мы выстоим против сотни солдат? – прошептала я.
– Не сомневаюсь. Выстояли же мы против Воклера, когда он два года назад напал на нас!
– Это противозаконно… У них наверняка есть губернаторский приказ на обыск фермы…
– Плевать я хотел на это!
– Если мы окажем сопротивление, нас всех арестуют…
– Господин Пьомбино! Господин Пьомбино! – раздались отовсюду крики. – Полковник хочет поговорить с вами!
– А хорошо ли вы зарядили ружья, ребята? – спросил Антонио, обращаясь к неграм. – Мне нечего бояться?
– Нечего, хозяин! Мы поддадим им жару!
Антонио смело – я даже подумала, безрассудно смело, – подошел к воротам и широко распахнул смотровое окошко. И в эту минуту громыхнули выстрелы, от которых у меня зазвенело в ушах. Стреляли солдаты, находящиеся по ту сторону ворот. «Предательство! – мелькнула у меня мысль. – Они нарочно подозвали его к окошку!»
Каким-то чудом Антонио остался невредим, молниеносно отпрянув в сторону и прижавшись спиной к воротам.
– Луиджи! – вырвался у меня крик. – О, Луиджи! Только теперь я увидела, что он лежит на земле не двигаясь.
Белоснежная рубашка на груди намокла от крови.
– О Луиджи, carissimo mio! Santa Maria, per Bacco!
Я сама не понимала, что кричу, наклонившись над ним, смешивая имя пресвятой девы с проклятиями. Кровавая пелена застила мне глаза, в ушах звенело. Как безумная я тормошила его, пыталась поднять его голову. Он не шевелился.
– Что с ним? – спросил Антонио, подбегая.
Он оттолкнул меня, склонился над Луиджи, быстро нащупал пульс и заглянул в глаза.
– Уходи отсюда, Ритта! Тебе не место под пулями. И уноси ребенка.
– Но что же с Луиджи?
– Он мертв, его уже ничто не спасет.
Я ужаснулась. Он говорил это так спокойно, словно смерть брата нисколько его не потрясла.
– Да, черт побери, я уйду. Но не в дом.
– А куда же?
– Я уйду к отцу.
Жанно, испуганный шумом, что было силы заорал у меня на руках, но я не пыталась его успокоить.
– Ты безумна. Ты не понимаешь, что говоришь. Минуту назад ты и слышать ничего не хотела о своем отце.
– Минуту назад Луиджи был еще жив!
Меня охватила ярость. Как он не понимает? Как он может думать, что я допущу, чтобы из-за меня тут всех перебили? Чтобы застрелили его самого!
– Видит Бог, у меня остался только ты, Антонио!
– Я вполне могу защитить тебя.
– Но я уже не нуждаюсь в защите. Это слишком страшно.
Ему, конечно, было невдомек. Но я за свою жизнь слышала выстрелы разве что на королевской охоте. Все происходящее, вся эта бойня была слишком ненормальна для меня. Я еще раз взглянула на лицо Луиджи и содрогнулась от ужаса.
– Это выше моих сил, Антонетто. Я не могу. Прикажи, чтобы прекратили стрелять, я выйду к отцу, и тогда он оставит вас в покое.
Он скрипнул зубами.
– Может, ты и права. Но оставь, по крайней мере, ребенка. Дрожь пробежала у меня по спине. Ребенок! Разве я могу его оставить?
– Да что ты! – крикнула я, заглушая плач Жанно. – Это невозможно. Я умру без него.
– Его у тебя заберут, Ритта, ты же знаешь.
