подлости, все хорошее заканчивается, едва успев начаться, нашу идиллию нарушает пронзительный телефонный звонок, и майор Пластун, возбужденный и радостный, увы, не за нас, сообщает, что клиент готов, и Птаху ожидает дивный вечер при свечах в любом указанном ей ресторане.
— Отлично! — мгновенно переключаюсь я, и с телефоном в руках начинаю описывать концентрические окружности по комнате, высматривая свои вещи, ровным слоем распределенные по всей её поверхности. — Что Бирюков по этому поводу сказал?
— Он предложил назначить встречу в коммерческом ресторане «Астория».
— Шутник, однако, — хмыкаю я. — Ты уточни у него, что там можно купить на сто рублей.
— Непременно. А по делу?
— По делу? Время встречи?
— Девятнадцать ноль-ноль.
— Понятно. Значит, так, жми к Талалаю. Бери у него микроавтобус. Сам знаешь, какой. Дальше. Ресторан. Я думаю, «Боярский зал» нас вполне устроит. В общем, в шесть-тридцать я припаркуюсь у «Метрополя» и жду твоего появления. Да вот ещё что! Для удобства наблюдения на гореловскую тачку надо будет поставить маячок. Так что, прихвати на складе. В общем, понятно. Пригоняешь агрегат, а дальше действуем как обычно…
Ночь для меня прошла значительно спокойней, чем я предполагал. На наше счастье, Горелов, видимо перевозбужденный горячительными напитками и видимой близостью очаровательной соседки, решил не гонять за город, где в сосновом лесу у поселка Глаголево находилась его маленькая полумиллионная дачка, а как-нибудь уж перекантоваться в своей московской квартире в Староватутинском переулке. Мы со Славой пришвартовались на стоянке неподалеку и старательно вытянули свои механические уши по направлению зашторенных окон на четвертом этаже. Разговор, доносившийся из наушников был в меру мил и беспредметен, но в ту минуту нас больше интересовали ни комплименты, расточаемые влюбленным павианом объекту своих эротических грез, а тихий звон фужеров, вселявший в нас надежду скорого конструктива.
Горелов не заставил себя долго ждать. Ему стало хорошо задолго до того, как Птаха вышла из душа. Он хрюкал, стонал и сладострастно охал, геройствуя в своем воображении, как мифический Геракл с пятьюдесятью дочерьми некоего эллинского царя.
— Готов, — констатировала Аня, включая стоящий где-то там по близости компьютер.
Остается неясным, что она имела ввиду. Специально обученная капитаном Бирюковым дискета вонзается в дисковод, спеша задать свой коронный вопрос из серии: «Сколько будет дважды два четыре?». Мне не раз приходилось наблюдать, как, захваченные врасплох коварными логическими построениями четвертого Мангуста, электронно-вычислительные машины замирали, словно поперхнувшись, а затем, не упираясь более, шли на сотрудничество с нами.
Слава открывает атташе-кейс крокодиловой кожи, служивший хранилищем его переносного средства производства. После короткой паузы дисплей ожил и по нему нескончаемым потоком полетели слова, цифры и символы…
— Есть, — с тихим ликованием комментирует он увиденное. — Приплыл Тарас Алексеевич. Здесь и ему, и его милой компании на десять вышек хватит. Блин! Год бы назад я рекомендовал представить твою подругу к высокой правительственной награде, а сейчас… Снимаю шляпу!
— Когда мы с тобой опять встретимся? — изнеможенно шепчет Горелов, проснувшись утром.
— Никогда, — с ходу разочаровывает его Птаха.
— Шутишь! — он повышает голос. — Сегодняшняя ночь! Мне никогда не было так хорошо. Я сделаю все, что ты пожелаешь! Только не уходи!
— Нет. Ничего не выйдет, — уже несколько мягче произносит Аня. — Мне тоже понравилась эта ночь. Но другой не будет.
— Но почему?
— Потому что так, и никак иначе — и никак иначе, как говорит мой возлюбленный. Прости и прощай.
Глава 28
Ну, вот мы и в Шереметьево. Над Москвою утро встречает прохладой народные массы, кочующие в сторону рабочих мест. Позади остались два дня, посвященные не то разминкам, не то экзаменам. Генерал Баландин, считая дырки в пораженных мишенях, наблюдая разлетающихся в стороны рукопашников, следя за виражами на автотреке, удовлетворенно крякал и с каждым часом все более светлел лицом. Как и всякий профессионал, он питал, быть может, подсознательно, слабость к специалистам своего дела. Но и мы, прямо скажем, не посрамили ни звания выпускников 101-й разведшколы, ни должностей инструкторов спецполигона в Суханово, которые мы, вроде бы как, официально занимали.
— Молодцы, ребята, — напутствовал нас генерал-профкуратор, предлагая сигареты. — 101 разведшкола?
— Она самая, — кивает Пластун, затягиваясь «Кэмелом».
— А почему в советники? Почему не разведка?
— Валера ростом не вышел, — поясняю я. — Слишком приметен. А я… Происхождение подкачало.
— Это как? — искренне удивляется Баландин.
— Дворянский род Лукиных не одну сотню лет насчитывает, — вздыхаю я. — Василий Лукин, капитан «Рафаила», который ещё до Отечественной войны 1812 года англичан боксу учил, — мой прямой предок. Ну, а после революции часть семьи в России осталась, а часть по миру разлетелась. Сами понимаете, какой-то мудрила откопал, что у меня родственники за границей, да ещё и с сомнительным прошлым. Так что пришлось мне учить мартышек военному делу надлежащим образом, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия.
— Ясно, — хмыкает Борис Афанасьевич. Мне очень хорошо понятна эта усмешка. Ветерану отдела активных действий все политические и религиозные концепции интересны лишь с точки зрения соответствия или несоответствия их условиям решаемой задачи, причем в каждый отдельно взятый момент. Нам с Валерой такой подход к делу до боли близок. При желании, любой из нас способен разработать стройную политическую ли, религиозную ли теорию менее чем за один день. Лишь бы это было необходимо. Поэтому отношение к партийным и религиозным лидерам в среде спецслужб устойчиво и неизбывно: у нас не любят шарлатанов и дармоедов.
Однако показательные выступления сменяются трудовыми буднями, и вот мы сидим с Баландиным и ещё парой провожающих в ожидании рейса № 273 «Москва-Ницца». Я слушаю последние напутствия генерала и уже в который раз поминаю добрым словом проницательность капитана Бирюкова, вычислившего наш маршрут. Сам он уже показывался в зале ожидания, демонстрируя свою готовность к проведению операции «чемоданчик». Однако ещё рано.
— … В Ницце, выйдя из здания аэропорта, движетесь на автостоянку.
— Где автостоянка? — с деловым видом интересуюсь я.
— Выйдешь — увидишь. Мимо не пройдешь, не волнуйся. На стоянке найдете синий микроавтобус «Рено Трафик»
— Номера?
— Слушай меня, — возмущается Баландин, — я все, что нужно, скажу. Номера тебе не нужны. На борту микроавтобуса надпись «Шартан комуникасьон» и адрес с телефонами. Водитель знает, куда вас везти. Дальнейшие инструкции получите от него. Вопросы есть?
Вопросов нет. Ничего больше сказанного генерал нам сообщить не собирается, а любопытство в наших стройных рядах не поощряется.
— Тогда с Богом, — он протягивает мне золотую кредитную карточку «Американ-экспресс» — На,
