держи. Зря не транжирь. Это на вас обоих. По возвращению отчитаетесь.
По возвращению? Звучит заманчиво! Не волнуйтесь, отчитаемся непременно. Вот, наконец, служебно-доброжелательный голос, доносящийся из динамика, приглашает пройти на регистрацию пассажиров рейса № 273, жаждущих посетить живописные курорты Французской Ривьеры.
— Ну что, ребятки, двинулись в путь-дорогу.
Мы встаем, я подхватываю стоящий у моих ног кейс из крокодиловой кожи и просительно смотрю на Баландина.
— Борис Афанасьевич, мне бы…
— Дотерпелся! Ничего, потерпи еще. В самолете свои дела сделаешь. — Он смотрит на мое страдальческое выражение лица и, вздохнув, соглашается. — Ладно. Иди, засранец. Только поживей двигай поршнями. Не хватало ещё из-за твоего поноса на самолет опоздать!
Что ж, засранец, так засранец. Не будем переубеждать товарища генерала в обратном. Что я, в конце концов зря три раза до этого бегал в комнату в конце зала, куда даже Папа Римский ходит без свиты. Правда, на это счет, у нашего начальника особое мнение. Он кивает одному из крепеньких мальчиков, провожающих нас во Францию.
— Сопроводи.
Особого восторга на лице у охранника почему-то не заметно, но работа есть работа. Прикажут, он с рулоном туалетной бумаги на подхвате стоять будет. Пока же поставленная перед ним задача много легче. И, надо отдать должное, он с ней уже неоднократно справлялся. Однако четвертый раз разительно отличается от предыдущих трех. Отличается он тем, что ровно три минуты тому назад в туалет заскочил невысокий, усредненного вида мужичонка в поношенном пиджачке, несвежей рубашке и с парой чемоданов в руках. Он появился со стороны таможни, и, вырвавшись из колонны прилетевших, окруженной друзьями и родственниками, с возможной быстротой отправился по адресу, упоминавшемуся выше.
Телосложения мужичонка был среднего, и чемоданы тащил с явной натугой. Слушая нашего наставника, я рассеяно следил за передвижениями этого бедолаги, в душе аплодируя актерскому таланту капитана Бирюкова.
Один из неподъемных чемоданов, которые он занес в ватерклозет был с небольшим секретом. Он был без ручки. Ручка же, за которую держал это приспособление Вячеслав Бирюков, принадлежала точной копии кейса, который я сейчас держал в руках. Единственное отличие было в том, что мой содержал всякую всячину, типа мыльно-рыльных принадлежностей и томик Дюма для хладнокровного убийства времени в полете, начинка же второго была произведена фирмой «Ровербук» и содержала компьютер «Лайт Хаммер», сотовый телефон и ещё множество невероятных и полезных для дела вещей.
Зайдя в туалет, мой бдительный цербер внимательно осмотрел кабину, в которой мне предстояло совершить свое грязное дело, кабину рядом, где в задумчивой позе восседал капитан Бирюков, но не найдя ничего, что бы его насторожило, сделал мне знак войти. Уж и не знаю, как он обошелся без того, чтобы взять на пробу воду из унитаза? Состроив соответствующую рожу, я охотно повиновался распоряжению охранника.
Поменять под перегородкой, разделявшей кабины, два кейса — дело нескольких секунд. Давным- давно отработанный трюк. Шум сливаемой воды заглушает все звуки и, если действовать быстро, у сопровождающего не возникнет и тени подозрения в подмене. Как, скажем в этот раз. Спустя некоторое время, Слава уходит, волоча за собой груженые чемоданы, а я остаюсь в прежней позиции и старательно тяну время вплоть до того момента, когда заскучавший страж начинает настойчиво барабанить в дверь.
— Эй, мужик, ты там что, канат проглотил? Самолет улетит.
— Да ну тебя к лешему. Сейчас выйду.
Вскоре мы появляемся в зале и Баландин укоризненно глядя на меня, стучит пальцем по циферблату часов.
— Ну что, Александр Васильевич, с облегченьицем. Пойдемте, я вас проведу. Слава Богу, успели, не то бы пришлось рейс из-за вас задерживать. До Ниццы-то долетите?
— Долечу, — честно заверяю я высокое начальство.
Мы идем служебным ходом, и я сам себе улыбаюсь при мысли, что быть может в каких-либо очередных хрониках будет числиться, что сего дня, года такого-то генерал-майор Баландин Б.А. проводил на борт самолета, совершающего международный рейс Москва-Ницца двух неизвестных, судя по списку пассажиров Александра Лукина и Валерия Пластуна.
Видимо, именно этим путем, зимой девяносто первого, вел к трапу самолета именитого гостя Председателя КГБ полковник Баландин. Для пущей достоверности не хватает бронированного «ЗИЛа-117» на заснеженной дороге у аэропорта, да подполковника Яковлева. Впрочем, с ним, я полагаю, нам предстоит вскоре встретиться.
Пожелав счастливого пути, Борис Афанасьевич со товарищи удаляется, и миловидная стюардесса у трапа с дежурной улыбкой на устах, призывает нас занять свои места. Это уж всенепременно.
Самолет начинает медленно двигаться, и я, открыв кейс, любуюсь его содержимым. Жалко, конечно, но что делать, обойдусь в полете без «Трех Мушкетеров».
«Дамы и господа, — доносится до нас хорошо поставленный голос бортпроводницы. — Экипаж аэробуса Ил-86 авиакомпании „Аэрофлот“ рад приветствовать вас на борту самолета…»
Текст её сольного выступления я уже слышал и, честно говоря, он мне не интересен, поэтому, покуда остальные пассажиры выслушивают ценные сведения о длительности полета и личных качествах пилота первого класса, я вытаскиваю из ячейки сотовый телефон и набираю номер Птахи.
— Алло, — слышится её грудной контральто из говорящей трубки. — Вас слушают.
— Анечка, это я.
— А, Саша! Привет! Куда ты запропастился?
Куда я запропастился? Честно сказать, я и сам точно не знаю, куда. Спустя час после того, как моя прелестная подруга картинно продефилировала мимо микроавтобуса у станции метро «Бабушкинская», я докладывался на Лубянке о прибытии в распоряжение генерала Баландина. А ещё спустя час ехал в неизвестном мне направлении в наглухо зашторенной служебной машине. Одно могу сказать точно, что база, на которую нас доставили, находилась на берегу озера, или скорее водохранилища, по водной глади которого мы устраивали гонки на мощных скоростных катерах. Учитывая, то Ницца — портовый город, это наводило на вполне определенные мысли.
Уловив паузу, Анна печально вздыхает.
— Понятно. Работа. Заграница не знает покоя.
— Горелов больше не появлялся? — спрашиваю я, чтобы поменять тему.
— Шутишь?! Звонил, цветы, между прочим, в отличии от некоторых, прислал. А с букетом перстенек — штуки эдак на три.
— Да, — тяну я, — химия, великая вещь!
— А ты зря смеешься. Он мне предложение сделал.
— Вот даже как? Вернусь, выпишу тебе ещё приворотного зелья.
— Откуда ты такой на мою голову взялся? — вздыхает Птаха.
— А если серьезно — не советую. Он свое уже отыграл.
— Я, в общем-то, и не собираюсь.
Надо мной склоняется давешняя стюардесса.
— Простите, но пользоваться сотовыми телефонами и компьютерами на борту лайнера запрещено. Это может помешать работе навигационных приборов.
— Девушка, милая, — я умоляюще смотрю на нее. — Еще три слова. Сейчас до рулежки доедем, и я заканчиваю.
— Ладно, три слова, — кивает хозяйка.
— Птаха, тут мне уже надо дробить[50], потому — быстро: Наталья звонила? — торопливо произношу я.
— Звонила, — утешает меня Аня.
— Адрес оставила?
— Нет.
