на разведку с целью узнать, какие здесь живут люди, следующими словами: «Если эти места населены могущественным народом, постарайся завязать с ними дружественные отношения. Нам нужно отдохнуть, набрать запас пресной воды, пищи и выменять материалы для починки кораблей». Один из ахейцев, направившихся с Эврибатом на разведку, в пути спросил: «Если город богат, может быть, нам удастся поживиться? Мы давно уже не нападали на прибрежных жителей». Эврибат на это ответил: «Царь наказал завязать с жителями дружеские отношения и воспользоваться их помощью для починки кораблей. Ну а когда корабли будут в порядке, безусловно, он не откажется захватить добычу, если представится случай – ведь мы все хорошо знаем нашего вождя». Встретив первого аборигена, загорелого человека очень высокого роста, Эврибат, опытный в посольских делах, подошел к нему с вопросом, к какому же народу занесла их буря. Это оказались лестри-гоны. Эврибат объяснил, что они посланы к вождям племени завязать дружеские отношения и просить о гостеприимстве. Пока продолжался разговор, путники достигли города. К своему удивлению, греки нигде не видели пасущихся стад, зато встретило громадного роста девушку, которая после короткого разговора с первым спутником греков и лестных слов Эврибата, умолчавшего о набегах дружины Одиссея в Троаде, повела их в город во дворец своего отца Антифата, повелителя лестриго-нов. Во дворце они увидели жену Антифата, еще более высокую, чем их проводница. Та громогласно повелела позвать своего мужа, бывшего на собрании старейшин. В это время осторожный Эврибат, оставив во дворце одного из спутников, вышел с другим на улицу и стал ждать исхода переговоров. Он увидел, что высоченный Антифат с вооруженной свитой быстро вошел во дворец, а затем ахейцы услышали крик оставленного во дворце товарища и звон оружия. Антифат с первых же слов посла понял, что перед ним грабитель из тех ахейцев, что в течение десятка лет, воюя с Троей, разоряли окрестные народы. Поняв, что их товарища убили, греки, охваченные ужасом, обратились в бегство и прибежали к кораблям раньше погони разве что чудом. Но им не хватило времени, чтобы предупредить остававшихся в бухте об опасности – Антифат сразу созвал лестригонов, которые длинными шагами побежали на берег моря. Отрывая от утесов целые скалы, они стали разбивать ими связанные друг с другом корабли. Сквозь треск ломающихся снастей и крики убиваемых не были слышны команды Одиссея, пытавшегося организовать сопротивление. Как безумные, метались ахейцы, поднимая якоря и садясь за весла, но лестригоны убили всех воинов с 11 кораблей, а сам царь с трудом спасся на своем судне, перерубив единственный удерживающий его на привязи канат, и оставив на оставшихся кораблях и на берегу своих гребцов-рабов. Так из 12 кораблей у Одиссея остался только его единственный. Выйдя в открытое море, Одиссей некоторое время ожидал, не вырвется ли еще кто-нибудь из греков из неравной схватки. Однако погибли все, включая верного и разумного Эврибата, а местные рослые воины, нанизав их тела на колья, унесли в свой город, чтобы употребить в пищу. Охваченный горем и злобой, смотрел итакийский вождь на страшную бухту, где после долгих лет странствий, десятков битв, нашли неожиданную гибель его товарищи. Одиссею ничего не оставалось, как плыть прочь от опасного берега и вновь, уже который раз, брать курс на Итаку. Однако теперь он уже не мог помышлять о славном возвращении на родину – его дружина забрала с собой в иной мир громкую славу троянских битв. Кругом вновь было необъятное и бурное море, в котором оставшихся греков ждали новые опасные приключения.
Древние греки думали, что земля – это остров, который со всех сторон обтекает огромная река Океан, а дальше не восходит Гелиос, и потому там царят вечные сумерки; рядом с этой рекой на краю света обитают некоторые народы, например скифы и киммерийцы. Происхождение реки Океан в греческих сказаниях не основано на выдумке, а отражает их познания в географии: на западе от Греции они обнаружили Атлантический океан, названный так позже (как помните, именно на берегу реки Океан росли священные сады, в которых стоял великан Атлант и держал на своих плечах небесный свод), за египетскими землями они обнаружили выход в будущий Индийский океан, а на северо-востоке за узкими проливами Дарданеллы и Босфор, через которые ходил корабль Арго, могли подразумевать еще один океан, то есть – ту же реку Океан, «омывающую» весь известный грекам-мореходам мир. Не могу однозначно утверждать, какой народ греки могли подразумевать под «лестриго-нами», обитавшими на окраинах известного им мира, поскольку в древнегреческой мифологии привязка вымышленных народов к реальным национальностям и их географии едва ли имела первостепенное значение. В этом эпизоде очевидно следующее: итакийцев, много лет промышлявших набегами на приморские поселения, наконец настигло возмездие. Никогда им не встречались противники, бывшие значительно сильнее их, и потому они были совершенно уверены в своей безопасности, когда привязывали корабли к совершенно неизвестному берегу. Этот эпизод наглядно показывает, что даже опытнейшие люди (в данном случае бывалые воины и мореходы) могут попасть впросак в вопросах, которые, казалось бы, известны им в мелочах, ведь сколько веревочке удачи не виться, а конец все равно отыщется. Голову на плечах нужно иметь постоянно. Шесть дней плавали греки до обнаружения острова лестригонов, трех человек послал Одиссей в качестве послов, 12 кораблей было всего в дружине – все эти числа (3, 6, 12) нам уже хорошо знакомы. После долгого военного похода и борьбы со стихиями былому неудержимому желанию греков покорять народы и захватывать их богатства пришла на смену банальная тяга к покою, желание прийти в себя, восстановиться. По пути в населенный пункт островитян Эв-рибат с послами без особого энтузиазма обсуждает возможный набег на местных жителей. Но именно тут пиратское прошлое настегает их – и итакийцы уже сами становятся жертвами варваров, каковыми, по сути, были и они, двусмысленно называющие себя «свободными людьми» (в том числе и в плане того, что всегда делали то, что хотели) греки – как это и случается в реальной жизни. То, что возмездие застало греков на самом краю света, где, казалось бы, никто не должен был ничего знать про их деяния, очень показательно, и я отдаю должное древним составителям этого мифа.
Выясняя направление на Итаку ночью по звездам, если их не скрывали облака, итакийцы вновь двигались к цели. Теперь у них не было рабов, и воинам самим приходилось садиться на весла, когда ветер не был помощником в пути. Через некоторое время они сбились с пути, поскольку густая облачность держалась круглые сутки. Наконец царь достиг острова, где жила коварная волшебница Цирцея (Кирка), дочь бога солнца Гелиоса. Не знавшие этого путники пристали к острову, посреди которого увидели восходящий дым какого-то жилища. На идею Одиссея пойти и узнать у хозяина острова дорогу в Грецию команда, памятуя о печальном опыте с Полифемом и лестригонами, наотрез отказалась. Пришлось объяснять, что выбора у них нет: больше не у кого узнать дорогу, а плыть наугад совершенно бесполезно – можно совсем удалиться от Итаки. В конечном итоге итакий-цы решили разделиться на две группы, одна из которых пойдет на разведку, а вторая затем будет выручать первую, если та попадет в беду. Одиссей разбил итакийцев на две группы – по 22 воина в каждой; начальником другой группы назначил Эврилоха, как самого смелого и решительного: кинул два разных камня в свой шлем, жребий выпал Эврилоху. И тот со своими воинами пошел узнавать дорогу к хозяину острова – все в полном вооружении, взяв по два боевых копья. Через несколько томительных часов ожидания к кораблю вернулся один неузнаваемый Эврилох, весь мокрый от пота, волосы на его голове шевелились от страха. Сбиваясь, он рассказа л Одиссею: «Мы нашли это ж и лище, из которого шел дым – это очень красивое здание, каких не было в Трое и ни в одном месте, где я бывал. Дальше случилось странное – рядом с домом к нам подбежали дикие животные: волки и львы, бывшие словно в одной стае. Я собирался дать команду отбиваться от них, но хищники повели себя странно – стали бегать вокруг нас, словно хотели поиграть с нами или что-то сказать. Их глаза – они напугали нас больше всего. Но тут из дома показалась златокудрая красавица в пошитых серебром одеждах, без сомнения – богиня или нимфа – и звери быстро разбежались. Она ласково позвала нас в дом, и мои товарищи послушно пошли за ней, а мне почудилось в ее глазах что-то недоброе, поэтому я спрятался за дверью перед входом в залу. Сначала я слышал веселье товарищей, забывших про меня, звон кубков и их комплементы хозяйке дома. Но потом красавица резко заговорила, словно насмехаясь над гостями, и я выглянул из-за двери, чтобы узнать, что происходит. Не увидел я за столом итакийцев – только гнала хозяйка на задний двор хрюкающих свиней. Не решился я их искать, и пришел обратно к тебе, Одиссей». Пока греки недоумевали, Одиссей решил не тратить время на гадания, вооружился мечом и копьем, обратился к трясущемуся Эврилоху: «Пойдем со мной, покажешь мне дорогу». Тот упал на колени перед царем и стал просить не ходить туда, где живет беда, и умолять быстрее уплыть с острова. Одиссей возразил тем, что не может бросить товарищей в беде, а Эврилох может остаться у судна. Больше никто не осмелился удерживать царя, и он в одиночестве пошел к таинственному дому. В лесу на пути его внезапно возник совершенный юноша, который дружеским, но не терпящим возражений жестом остановил героя. Одиссей обрадовался веселому взгляду парня в сандалиях с золотыми крылышками и короткому жезлу, обвитому золотыми змеями. «Меня радует твое появление, Гермес! Выходит, боги не совсем позабыли про
