голове просто не укладывалось. Человечество знало подъемы и взлеты, но тем и было сильно, что всегда заботилось о своих передовых форпостах. — Ведь все они… черт возьми!.. Вы что, не обращались на Землю?
— Таков наш путь, — вновь игнорируя его вопрос, веско произнес Чэнь и устремил взгляд куда-то в тень ветвей утуна. — Знающий путь не сходит с него.
— Ладно, — примирительно сказал Чесотка. — Ладно. Вам виднее. Конечно. Но у вас есть корабли?
— Есть, — кивнул гун.
— Тогда вот что… — Джейсон придвинулся по возможности ближе к собеседнику. — У меня хорошая страховка… Дайте нам корабль. На время. Я заплачу сколько скажете. В разумных пределах.
Чэнь молчал.
— Хорошо… Вы говорили про передатчик. Позвольте им воспользоваться. Мы вызовем помощь.
Молчание.
— Но вы же не возражали! Говорили, через несколько часов.
— Поздно.
— Как — поздно? Отчего поздно?! Молчание.
Странная планета. Странные люди. Дурдом под силовым полем.
— Да поймите же! — повысил голос Джейсон. — Ведь мы не ваш народ и вовсе не обязаны торчать в пустыне! Это у вас свой путь, а у нас — свой. Наши пути различны.
— Истинно! — Чэнь поднял указательный палец к потолку беседки. — Наши пути различны.
— Я не хочу здесь умирать! — вдруг тонким голосом истерически закричала Мэгги. Вскочила, сбив пиалу, и чуть не опрокинула столик. Черепки зазвенели по полу. Хороший фарфор. — Нет! Нет! Не-е-ет!!!
— Хорошо, — рубанул ладонью воздух Чесотка и тоже встал на ноги. — Назовите свою сумму. Я все готов отдать за свою и ее… — Он опять запнулся, но тут же в мозгу шаровой молнией пронеслось, обжигая, то самое слово: дыра мгновенно затянулась. — Жизнь!..
10
— Вот и готово, ну да, ну да… — приговаривал-журчал совсем рядом уютный дружественный голос. — Просыпайтесь, мистер. Каша поспела. Остынет. Плохо.
Но Чесотка не спешил просыпаться. Он лежал на спине, чувствовал через старый матрац притаившийся под ним крупный камень и слушал, как в висках стучит, бьется загнанная кровь. Он лежал с закрытыми глазами, и ужас ледяной рукой держал его за горло.
— Анкл… — послышалось у самого уха. Голос Мэгги заметно дрожал. — Анкл…
— Да, — твердо ответил Джейсон. — Я здесь. И открыл наконец глаза.
В пещере у старого Луна было по-прежнему сумеречно. Призрак света все так же сам собой ткался прямо из воздуха. Потолок терялся во мраке. Над Джейсоном нависла Мэгти.
Так это был сон?! Десять тысяч чертей!
— Уф-ф-ф… — Чесотка сел. — Мне такое приснилось, такое…
— И мне, анкл… Цзибафак!
— Это все солнце, — затряс головой Лун. — Ну да. Солнце. Долго на солнце без воды — плохо. Очень плохо. — Китаец пошаркал ложкой в кастрюльке, раскладывая плоды своих кулинарных усилий по мискам. Мисок было две. — Надо поесть. Поспали — теперь поесть. Потом еще поспать. Набраться сил. И в дорогу. Ну да.
— Что тебе приснилось? — машинально приняв миску с торчащей из нее титановой ложкой, требовательно спросил у Мэгги Джейсон.
— Мне приснилось… — Племянница была не совсем в себе. — Будто мы чифаним[7] у сэна Чэня в такой… беседке. Кругом — задвиг хай-класса, песка нет ни грана, потому что поле… — Видимо, на лице Чесотки что-то такое промелькнуло, потому что на глазах успокаивавшаяся Мэгти запнулась. — В чем трабл?
— Трабл? — Джейсон задумчиво зачерпнул из миски ароматное варево. — Да лопни мои глаза, если я не видел то же самое. Вот в чем.
— Ский… — протянула Мэгти, немного подумала и щелкнула пальцами. — Галики. Точно. Если зулы дубануть, так отлетаешь! Хаоцзильно, когда с кем-то, — тогда и галы общие.
— Грамотная… — покачал головой Чесотка. — Но ведь мы с тобой того, зулы-то этой твоей не дубили? А?
— Нулево, — подтвердила племянница. — Только если сэн Лун нам втихую дубанул…
И они в четыре глаза уставились на старого китайца, но, судя по его невинному выражению лица, Лун и половины не понял из их диалога. Раньше Джейсон тоже не понял бы. Ничего, пообщаешься с шустрой порослью, еще и не то узнаешь.
Ский.
— Так. Сидели в беседке, значит… — Чесотка машинально пожевал, не чувствуя вкуса. — Я еще вздремнул там, на подушке.
— И я! — снова щелкнула пальцами Мэгти. — Хлоп — и заснула.
— Сон во сне, — хмыкнул Джейсон. — И какой же тебе был сон?
— Ну… — Племянница замялась. — Такой… Не помню.
— А вот я помню. Мне Приснился Клондайк. Мой собственный дом. И еще — женщина. Она была моей женой. Рут. Рут Цинатти. Я сидел на скамейке перед домом. И тут пришла ты, Мэгти. И стала мне рассказывать про какого-то Заха. Кто такой Зах? — взглянул на племянницу Чесотка.
— Зах — это просто чел из интера, — ответила она. — Мы с ним вместе сдернули, но потом Зах пропал.
— Понятно, — кивнул Джейсон. — Просто чел. До того просто, что ты с ним жить вместе собралась.
— Откуда?..
— Так приснилось же, говорю. Славный такой сон был, с рыданиями.
— Кто рыдал-то?
— Да ты и рыдала. Убивалась просто по своему Заху.
— Тамадэ…
— Плохо ругаться. Нехорошо, — неожиданно подал голос молчавший все это время Лун. — Ну да.
Совсем забывшие о его присутствии Чесотка и Мэгги синхронно вздрогнули и посмотрели на китайца.
— Это точно, — задумчиво согласился Джейсон. — Нехорошо ругаться. Слышишь, племяшка, перестань ругаться, а то хозяин обижается. Ну да… Ерунда какая-то. И отчего, спрашивается, этот Чэнь не пустил меня к передатчику, хотя и обещал?
— Он сказал, что поздно, — Мэгги вспомнила о своей миске и заработала ложкой. — У него свой вэй, а у нас свой. Но у него вэй типа дао, а у нас просто стрит. Цзи… гм… Скузи, сэн.
— Слушайте, Лун, что у вас тут творится, в конце-то концов? — Чесотка поставил пустую миску на пол, встал и пошел к источнику хлебнуть воды. — Что вы с планетой сделали?
— Плохо. Очень плохо, — понурился китаец. — Один песок. Почти никого не осталось. Ну да.
— Куда все делись-то? Улетели?
— Не смогли улететь. Нет. Пустыня.
— Ну а гун ваш, Чэнь этот, он-то есть?
— У него большое поместье. Слуги. Но корабля нет. Нету.
— А император? Как его… Синь-цзун?
— Великий император в столице. Там есть корабли. Были. Ну да.
— Далеко столица?
