– Значит, по-твоему, теперь это и произошло?
– Несомненно, в мою квартиру проникли, пока я была в больнице, и украли ящик. Это могло произойти и после нашего переезда сюда. Коробки Эммета лежали в камере хранения, когда мы с дочкой жили у родителей.
Она обвела взглядом гостиную, посмотрела на закрытые окна, за которыми сгущались сумерки.
– И ты боишься, – сказал Йейл, наблюдая за ней.
– Конечно. Я живу здесь одна с ребенком и не хочу думать, что какой-то гнусный тип наведывался сюда в мое отсутствие… или даже при мне.
Йейл подошел к двойному окну над диваном и обследовал его.
– Запор сломан, – заметил он.
– Ну и что? Большая часть окон не запирается.
– А задняя дверь? Она здесь есть?
– На кухне. Я никогда ею не пользуюсь. Она заперта.
– Там есть цепочка?
– Нет. И на парадной двери тоже.
– Ты не можешь здесь оставаться.
– О чем ты говоришь? Где же еще мне быть? Это мое жилье.
– Находиться здесь опасно. Сумасшедший, убивший моего брата, все еще на свободе. Ты его… Нет, она не вдова Эммета, боявшаяся всяких уз. – Эмма Роза – его дочь. Вдруг убийца придет за ней?
Увидев ужас в глазах Лекси, Йейл пожалел о своих словах.
– Она еще кроха, – прошептала побледневшая Лекси. – Неужели ты думаешь, что кто-то…
– А ты? – спросил Йейл, опять преодолевая желание подойти к ней. – Ты была с Эмметом не один год. Вдруг убийца решит прийти за тобой?
– Я не связана с той стороной жизни Эммета, которая могла быть опасной или противозаконной, Йейл.
– Ты знаешь это, и я тоже. Уверен, чем бы ни занимался мой брат, ты не причастна к этому. Однако кто-то проник в квартиру и украл запертый ящик Эммета. Тебе нельзя тут находиться.
– Это могло произойти не здесь, а в моей городской квартире.
– Но сейчас тебе угрожает опасность именно здесь. Убийце достаточно подкрасться к дому ночью, когда никто не увидит его с дороги, и поднять одно из окон. Он без труда проникнет внутрь.
– Зачем ему залезать в окно? Я редко запирала двери, Йейл, ибо всегда считала Кэдис-Лендинг безопасным местом.
– Ты в своем уме? Сейчас нет безопасных мест.
Лекси промолчала, но Йейл понял, что она обдумывает его слова, ибо лицо ее выражало панику.
Лекси погладила волосы дочери, заснувшей у нее на плече. Йейл слышал тихое посапывание племянницы, трогавшее его до глубины души.
– Тебе нельзя здесь оставаться, – повторил он.
– Но… куда же нам отправиться?
– Поедешь ко мне? – неожиданно спросил Йейл и тотчас пожалел об этом.
Он не мог привезти в свою квартиру на Пятой авеню Лекси и Эмму Розу. Как объяснить это Джастин? Лекси и ребенок не должны встречаться с ней… или, не дай Бог, с ее отцом. Нельзя допустить, чтобы Франко ди Пьерро заподозрил, что он все еще любит Лекси.
Это правда, понял Йейл. Он любит ее. Не может подвергать Лекси опасности… даже если она никогда не будет принадлежать ему.
– Я не поеду к тебе, – тихо, но решительно заявила она. – Это исключено.
Йейл не испытал облегчения, хотя ее отказ спас его от последствий совершенной им ошибки. Напротив, он ощутил раздражение, возмущенный позицией Лекси. Йейл не стал уговаривать ее… но все же невольно спросил:
– Почему?
– Я не собираюсь перевозить девочку и все ее вещи в твою холостяцкую квартиру. Мы можем пожить у родителей.
– Ты говоришь не слишком уверенно. – От него не укрылись ее сомнения.
– Да, мне не хочется беспокоить их, – ответила она. – Моя мать серьезно больна.
– Знаю.
– Откуда? – удивилась Лекси.
– Твои родители были на похоронах, я разговаривал с ними. Твоя мать выглядела… не очень хорошо.
Он вспомнил болезненно-истощенную Кэтлин Синклер. Казалось, что она мерзнет даже в теплый мартовский день.
