Превратности любви

комнат двухэтажной квартиры на Парк-авеню эта была самой просторной и одновременно уютной.

Мередит сама обставляла ее, а все другие – Линет, сестра Расселла, театральная художница, создавшая декорации для двух нью-йоркских «мыльных опер».

Поэтому остальные комнаты в резиденции Макфи были ультрасовременными, состояли из углов и прямых линий, стекла и мрамора, кожи и металла, черных и белых тонов. Но кабинету придавали уют мягкая мебель и теплые цвета интерьера, представленные разнообразными оттенками красного тона – от бледных роз персидского ковра до темно-бордовых корешков старинных книг на встроенных полках у камина.

По иронии судьбы Мередит более всего любила в этой комнате выбранную Расселлом картину, висевшую над камином.

Это произведение современного искусства казалось здесь неуместным – во всяком случае, в эстетическом отношении. Художник назвал свое полотно, написанное маслом в серо-голубых тонах, «Небо». Рассел считал это шедевром Девина Трембли, корифея поп-арта шестидесятых годов, умершего от передозировки героина.

Линет, увидев полотно в кабинете, спросила Мередит:

– Почему ты повесила его здесь? Оно не сочетается с цветовой гаммой.

– Правда? По-моему, совсем напротив, – невозмутимо возразила она.

Расселл обвел удивленным взглядом комнату, как всегда поглощенный своими делами. Если его и заинтриговало, что Мередит внезапно оценила картину, которую прежде не выносила, он ничем не выдал этого.

Сейчас полотно висело над камином в комнате, облюбованной Мередит. Расселл появлялся здесь, лишь готовясь к процессу, чтобы заглянуть в какую-нибудь старую юридическую книгу. Однако большую часть профессиональной литературы он хранил в офисе, последнее время редко бывал дома и еще реже вторгался в любимое убежище Мередит. Она подозревала, что его день наполнен не только работой и выполнением обязанностей одного из учредителей Фонда по борьбе с безграмотностью.

Вероятно, Расселл завел какую-то… интрижку.

Мередит радовалась этому, ибо это давало ей возможность лежать в одиночестве на бархатном диване, радоваться жизни и любоваться картиной, которую муж подарил ей на день рождения три года назад.

Расселл купил это полотно у того, кто когда-то был – и будет вновь – любовником его жены.

Глава 5

– Это «му гу гай пэн», или цыпленок под соусом? – спросил Йейл, заглянув в привезенную из ресторана коробку.

Лекси, достававшая тарелки из серванта, обернулась.

– «My гу гай пэн», – подтвердила она.

– Откуда ты знаешь?

– Я заказываю еду в «Изумрудном дворце» несколько раз в неделю и уже изучила их меню.

– Ты не готовишь?

– Сейчас – нет.

«Сейчас, когда Эммета нет рядом». Она отогнала воспоминания о прошлой зиме с ее чудесными вечерами, когда, внезапно соскучившись по итальянской кухне, готовила огромные кастрюли с соусом. Они с Эмметом с аппетитом уписывали спагетти… а затем выделывали акробатические номера в постели, несмотря на ее живот.

Ощутив, как ее захлестнуло тепло, Лекси упрекнула себя за то, что мысли о сексе так некстати пришли в голову в присутствии Йейла Брадигана.

Она поставила тарелки на маленький столик у окна, и перспектива разделить трапезу с Йейлом смутила ее. Аппетитный запах чеснока и китайских специй соединялся с мускусным ароматом туалетной воды Йейла. Небольшая лампа на потолке заливала комнату тусклым светом. На дворе гулял ветер, карнизы громыхали, отчего в доме казалось еще уютнее. Лекси вставила в проигрыватель компакт-диск, и в гостиной зазвучала песня Билли Джоэла о возрождающейся любви. Почему, когда Йейл пригласил ее пообедать, она отклонила его предложение поехать куда-нибудь? В ресторане они не были бы вдвоем в такой романтической обстановке.

Вообще-то Лекси пыталась избежать этого, сказав, что должна отвезти ребенка домой.

Но Йейл заявил, что умирает от голода. Они два часа ездили по округу Вестчестер в поисках открытого хозяйственного магазина. Когда они добрались до «Пергамента», у Лекси тоже заурчало в животе.

Не могла же она допустить, чтобы голодный Йейл потратил еще несколько часов на укрепление окон, а потом еще час на возвращение в город.

Но почему она так быстро уступила, когда он предложил захватить что-нибудь домой из китайского ресторана?

«Тебе понравилась эта идея. Ты обрадовалась возможности поесть с ним наедине дома. Ты позволила своим нелепым фантазиям вторгнуться в реальность», – сказал ей внутренний голос. Фантазиям, связанным с Йейлом, но не с едой.

Она так давно не была с мужчиной…

Так давно не была с ним.

Вопреки своему желанию Лекси никогда не забудет – не сможет забыть, – каким он был любовником.

В искусстве обольщения Йейл превосходил всех мужчин, включая Эммета.