Американка

доме.

Это был холостой выстрел, не прямо в нее, стоявшую в бассейне, но рядом.

Но этого оказалось достаточно.

После этого выстрела, ты прав, Бенку, все переменилось.

СУХОЕ ПЛАВАНИЕ. Если ты хотела узнать, что же ты увидела чуть позднее, когда вернулась.

Девочка прыгала взад и вперед в бассейне.

Это была Сандра. Это была я.

Взад и вперед, взад и вперед. То были страшные времена, чтоб ты знала. Сухое плавание в бассейне, где нет воды. Ничего тогда не было.

Никакого примирения.

И шелковой собачки больше не было, а странная зверушка, совершенно иная; какая-то мокрая крыса с всклокоченной шерстью, она носилась и носилась из угла в угол.

Когда все стало хуже некуда, тогда приехал он, Черная Овца. Тогда он был такой заботливый.

А она все плакала, и в Маленьком Бомбее тоже. После.

— Пре-е-крати! Я хочу уехать прочь отсюда! — крикнула она ему, и он сразу понял.

— Прочь отсюда! — всхлипывала она. И он поймал ее на слове.

Они поехали на Аланд, в тот дом, к морю.

Прошло очень много времени, прежде чем я согласилась встретиться с ней.

Я считала, что они меня обманули. Теперь, конечно, я думаю иначе.

Последний раз, это было в Маленьком Бомбее.

— Ты идешь с нами, Сандра?

Они стояли в дверях, оба, и он был очень нетерпелив.

Но Лорелей Линдберг не хотела, она была в нерешительности. Она снова стала несчастной.

— Сандра?

Она не ответила. Она исчезла. Стала ничем. Кап. Пятно на полу.

Шелковая собачка, невидимая.

— Ты идешь с нами, Сандра?

«Сандра».

Но у него не было такого терпения, как у нее, хотя обычно и она терпением не отличалась. Только в тот раз — все терпение всего мира.

Но им было пора.

Пора пора пора, думала маленькая шелковая собачка, сжавшись под столом.

И это тоже было в Маленьком Бомбее.

Среди всех тканей.

Шелковый жоржет органза хаботай тафта свисали вниз со стола извивающимся каскадом, словно дождь. Текли, текли…

И все это будет долгое время лежать тяжелым грузом на душе, и из этого невозможно будет сплести историю.

Для них обоих.

Аландца и Сандры Вэрн.

Довольно долго это было так, все, что было связано с Лорелей Линберг, было вырвано с корнем.

Девочка, Сандра, встала из-за стола после десерта. Ей хотелось спать. И только. Она устала, пошла и легла.

Даже охота перестала ее интересовать. Праздничные преображения. Дичь. Все такое.

Через несколько часов она проснулась от шума в коридоре. Ей показалось, что она различила знакомый голос, уже тогда, но она снова заснула.

— Это просто мальчишки пришли выпить пива! — крикнул кто-то.

Легко было догадаться, кто были эти двое мальчишек, которые появились в доме на болоте посреди охотничьей пирушки, посреди ночи, незваные. Магнус фон Б. и Бенку, пара необузданных, которые никак не могли повзрослеть.

Они оба, каждый на свой лад, блудные сыновья.

Но отцы приняли их; и теперь подливали. Подливали.

На следующую ночь девочка снова проснулась, в темноте. Электрический будильник на тумбочке возле огромной супружеской кровати, где она укуталась в жаркий глубокий сон, показывал 06.30 — четкие яркие оранжевые цифры.

Сандра вдруг разом проснулась. Села на кровати. Первое, на что она обратила внимание, — это на тишину. Режущая слух тишина-дома-на-болоте, которая словно укрыла все вокруг. Пирушка закончилась; наступило воскресное утро.

Все закончилось.

Сандра вылезла из кровати, сунула ноги в утренние туфли кинозвезды и натянула шелковое кимоно — хотя теперь это уже ничего не значило: ткань больше ничем не пахла. Никаких воспоминаний, во всяком случае. Ничего.

Она отперла дверь и вышла в коридор. Дверь на лестницу в подвал была открыта. Снизу доносился какой-то звук, звук, который она сразу узнала, вспомнила.

Храп. Кто-то спал там внизу.

Возможно, на миг у нее разыгралась фантазия. Что Дорис… что ничего не произошло, что все оказалось только сном.

Но лишь на миг.

Потом Сандра взяла себя в руки и спустилась по лестнице.

Храп усилился.

От него дрожал весь дом.

Но она не замерла в нерешительности на лестнице, а заторопилась вниз, хотя и старалась двигаться как можно тише.

И вот что она увидела.

Они лежали в бассейне. Спали и храпели наперебой. Это было смешно, хотя тогда ей было не до смеха. Один был Бенгт, тот самый мальчишка. Один из тех «мальчишек», кто посреди ночи заявились пьяные и незваные на охотничью пирушку.

Второй был Черная Овца. Он лежал на спине и издавал настоящие раскаты храпа.

Рубашка на нем была порвана. Может, кто рванул ее, пока он спал. Такой беззащитный, Черная Овца. Пустые рукава без рук раскинуты по зеленому кафелю, словно крылья ангела. А под ними, словно под крылом, лежал, значит, этот мальчишка, Бенгт.

И так же крепко спал и почти так же громко храпел.

Сандра немного постояла и посмотрела на это; на весь послепраздничный беспорядок — опрокинутые бутылки, всякая мерзость.