— Еще как настаиваю!
С триумфальным «Благодарю» в адрес лейтенанта и ослепительной улыбкой Михаилу она пулей выскочила из бюро.
У телефона полицейский продолжал записывать фамилии, которые ему диктовали. Михаил напрягся, когда услышал дважды повторенное свое имя. Но к этому моменту лейтенант проштамповал его паспорт, и Михаил поспешил на перрон. Обернувшись, он увидел, что лейтенант занимается паспортами состоявшей из семи человек еврейской семьи. Лист с фамилиями остался лежать возле телефонного аппарата.
Благополучно миновав жандармов, патрулирующих перрон, Михаил занял место в вагоне третьего класса. Здесь, как он полагал, он привлечет меньше внимания, чем в роскошном купе первого класса. В изнеможении он откинулся на спинку сиденья и спросил себя, не отвернется ли от него удача и тронется ли поезд прежде, чем лейтенант вспомнит о списке фамилий.
На соседний путь с грохотом и облаками пара прибыл встречный поезд. Это был такой же поезд, которым он накануне приехал в Белград. Михаил разглядывал лица приехавших и узнавал среди них многих сторонников Карагеоргиевича. Получив известие об успехе переворота, они наверняка с первым же поездом поспешили в Белград. Михаил смотрел на них с некоторой долей зависти: как бы он хотел, как и они, радоваться победе без этих неизгладимых воспоминаний об убийстве королевской четы, от которых теперь никогда не избавиться.
Его попутчики, возбужденно переговариваясь, занимали на скамейках свои места. Это были в основном крестьяне и рабочие. Михаил надвинул шляпу на лоб, делая вид, что спит, но продолжал внимательно слушать, их болтовню.
Речь шла главным образом о мисс Денхем и дурацких привычках иностранцев. Только после того, как эту тему основательно обсудили, речь зашла об убийстве короля. Все слышали об этом, но толком никто ничего не знал. В противоположность болтливым горожанам, эти крестьяне казались довольно равнодушными. Не высказывалось ни сожалений, ни восторга, общее мнение было, что Драга «это заслужила». Поругивали Александра за то, что он согласился быть у нее под каблуком. Насчет принца Петра почти ничего не говорили, он был им практически неизвестен.
— Одно ясно, — подытожил один из пассажиров, — хуже, чем при Александре, быть не может.
Перед закрытыми глазами Михаила, как картинки laterna magica, «волшебного фонаря»[119], мелькали события прошедшей ночи. Зверское поведение убийц, холодное мужество Лазы Петровича, буйная фантазия воспаленного мозга Аписа. И поверх всего — дикое коло, которое в исступлении танцевали заговорщики перед штурмом Конака. Это был их боевой танец, ритуал, которому следуют многие дикие племена: индейцы, различные африканские народности и аборигены Австралии. Воины, приводящие себя в состояние фанатичного мужества и укрепляющие ненависть. Самогипноз — с целью стать недоступным состраданию и боли. Как он, Михаил, мог думать, что после такой варварской прелюдии, как это коло, его земляки будут способны исполнить свою роль с благородной храбростью и самообладанием средневековых рыцарей?
Внезапно на перроне возник какой-то шум и суета, слышны были чьи-то торопливые шаги. Михаил выглянул в окно и увидел взвод жандармов. Возглавляемые тем самым лейтенантом с паспортного контроля, они направлялись в сторону его вагона Михаил пригнулся. Не было никакого сомнения, что лейтенант заглянул в список, обнаружил его фамилию и намеревался сейчас снять его с поезда.
Он был настолько без сил, что ничего, кроме слабой досады, не ощущал. Когда он встал, чтобы снять с полки чемодан, то увидел, что жандармы миновали его вагон. Посмотрев им вслед, Михаил понял, кто был причиной их целеустремленной спешки — неукротимая мисс Денхем. Так как поезд еще не тронулся, она вышла на перрон и стала прогуливаться туда-сюда, причем несколько раз миновала плакат, по-сербски гласивший: «Проход для пассажиров строго запрещен».
С ругательствами и криком, который и мертвого разбудил бы, бедную мисс затолкали в купе, заперли дверь и приказали кондуктору до Землина ее ни в коем случае не открывать.
Дежурный по станции продудел в свою тройную трубу, и колеса медленно сдвинулись с места. Паспортист-лейтенант и жандармы стояли на перроне и как зачарованные смотрели на мисс Денхем, которая высунулась из окна купе и, выкрикивая всякие пожелания удачи, неистово махала платком. Они не сводили глаз с поезда, пока он катился по мосту через Саву. Потом со вздохом облегчения отвернулись и отправились выполнять свои обязанности.
Михаил смотрел на пенистые воды Савы и задавался вопросом: оказался бы он на пути к свободе, если бы мисс Денхем так долго не морочила голову персоналу вокзала? В любом случае, он всю жизнь будет вспоминать ее с благодарностью, не только потому, что она в этой на редкость рискованной для него ситуации фактически, сама того не ведая, спасла его, но и потому, что неожиданно придала его отъезду, омраченному трагедией во дворце, какую-то светлую, почти радостную ноту. Только благодаря ее благословенной англосаксонской взбалмошности она могла рассматривать путешествие через страну, в которой только что выбросили из окна голые тела казненных короля и королевы, как «прелестное приключение».
Примечания
1
Генри Ирвинг, настоящее имя Джон Генри Бродрибб (1838–1905), — английский трагик, исполнитель крупных драматических ролей в спектаклях по произведениям У. Шекспира. Стиль его игры отличался экспрессией и романтизмом. Первым из английских актеров был возведен в рыцарское достоинство.
2
Ниш — город на юго-востоке Сербии.
3
Апис (от
4
Петр Карагеоргиевич (1844–1921) — внук Карагеоргия, король Сербии Петр I. В исторической литературе получил имя «короля-изгнанника», поскольку большую часть жизни провел вне Сербии. Возглавил сербскую эмиграцию, поддерживающую Карагеоргиевичей. За границей сблизился с русскими революционерами, был знаком с Бакуниным и Герценом и даже имел прозвище Красный Петр. Участвовал во Франко-прусской войне 1870–1871 гг. на стороне Франции, был награжден орденом Почетного легиона. В 1875 г. участвовал в герцеговинском восстании, организовав отряд в тысячу человек.
