«Как все это выглядело бы, если положение босса никак не зависело от исхода этого дела? Он предпринял бы «все возможные меры», положенные в таких случаях, а истинную причину катастрофы скорее всего не смог бы установить. Потом со спокойной совестью доложил бы об этом в госдеп. Например: «Существующие технические и прочие возможности не позволяют раскрыть до конца…» и т. д., и т. п.
Ну нет! Босс отлично понимает, что такой доклад, без эффектного результата, в лучшем случае, вызовет в верхах раздражение. Оно будет накапливаться и рано или поздно, как снежная лавина, унесет тебя с крутого склона, на который карабкался всю жизнь. Чтобы устоять, босс должен выжимать все, должен выстроить какую-нибудь логически стройную легенду и предотвратить раздражение верхов и шум в прессе. Как раз этим босс сейчас и занимается. Ему наплевать на «технические и прочие возможности сегодняшнего дня», на совершеннейшую необычайность разбираемого происшествия и на мое безвыходное положение. Боссу нужно иметь полностью «раскрытое» дело, чтобы его закрыть…
Неужели страх перед этой «лавиной» движет прогрессом? Неужели и тебя подстегивает тот же страх? Как это ужасно! Но в то же время под его давлением люди часто вершили дела, намного превосходящие их возможности.
А Ричард? Что его гонит в горы? Его уж никак не коснется предстоящая «лавина»…
Из пилотской вышел высокий мужчина в летной форме ВВС.
— Сэр, мы скоро будем над ледником. Прикажете сесть на него? — спросил он, нагнувшись к Саймонсу.
— На кой черт мне ледник?! Летите к месту падения вертолета.
— Сэр, там слишком круто, мы не сможем сесть,
— Спустите нас туда как-нибудь, дьявол вас возьми! А сами садитесь куда хотите! — Саймонс начал выходить из себя и в этот момент почувствовал, как рука Ричарда легла на его плечо.
— О’кей, сэр. Когда прикажете забрать вас оттуда? — выпрямился пилот.
— Естественно, до того, как мы превратимся в сосульки, предварительно успев околеть от голода, — невесело усмехнулся Саймонс.
Все одиннадцать пассажиров обоих вертолетов стояли на небольшой площадке, которую удалось отыскать на довольно крутом склоне под отколовшимся ледником. Склон был исковеркан и обезображен скатившимися по нему массивными глыбами льда. Всюду были видны следы яростной схватки двух стихий, происшедшей здесь всего несколько дней назад. Громадный обломок ледника, весящий миллионы тонн, утюжа острые скалы, проскользнул отсюда вниз…
Перед высадкой Саймонс попросил пилотов показать пассажирам панораму ледяной стены.
Гигантский ослепительно белый монолит плавно свисал по обе стороны покатого гребня. Это был мощный ледяной панцирь, видимо, заполнявший глубокую седловину между двумя соседними вершинами хребта с доисторических времен. Теперь с юго-западной стороны язык внезапно обрывался, как срезанный ножом. Далеко внизу, на дне ущелья, белело нагромождение бесформенных глыб…
Пока вертолеты летели вдоль почти двухкилометровой линии среза, Саймонсом овладело тревожное чувство какой-то скрытой опасности. Вертолеты были словно игрушки перед гигантской холодной стеной — творением вечной природы. Любая следующая отколовшаяся глыба могла сбить их, как мух: да что там вертолеты, она погребла бы под собой все здание госдепартамента вместе с Белым домом, где ждали сведений о причине гибели большого вертолета с крупнейшими учеными на борту…
Но сейчас оказалось, что откалываться больше было нечему. Ледяная стена высотой около трехсот метров сверкала голубовато-гладкой поверхностью без единого изъяна.
Вокруг площадки, где они высадились, в радиусе сотни метров лежали изуродованные части упавшего вертолета. Останки погибших несколько дней назад были вывезены в Штаты и торжественно похоронены там…
Эксперты ФБР сразу же приступили к изучению странно обуглившихся частей фюзеляжа, а гляциологи ушли наверх к основанию отвесной стены. Их задача — выяснить, имеет ли стена какое-либо отношение к катастрофе. Шерли остался с другом.
— Посмотри, она вогнута, как широкоформатный киноэкран, — заметил он. Саймонс повернулся к стене, высившейся метрах в ста пятидесяти от них.
— Старина, я тебя оставлю, — продолжал Шерли, — покопаюсь немного в этих железках, — он указал на груду почерневших кусков фюзеляжа, — а ты прогуляйся, подыши самым стерильным воздухом планеты. Тебе сейчас это полезно.
Саймонс только махнул рукой.
— Не нравятся мне эти ребята — фэбээровцы, — негромко сказал сзади Шерли. — Сдается, они имеют задание еще от кого-то.
— От босса, — спокойно ответил Саймонс, — я это знаю, но что делать?
Вертолеты направлялись на Катманду.
— Честно говоря, старина, часа три назад я еще несколько удивлялся: почему ты, как осел, уперся. — Шерли положил руку ему на плечо. — Но сейчас вижу — это действительно мало похоже на взрыв.
— Слава богу, хоть один трезвый нашелся.
— Ты знаешь, эти ребята фотографировали только рваные куски фюзеляжа. Я сам видел, как двое, ругаясь на чем свет стоит, оттаскивали оплывшую глыбу дюраля, чтоб не попала в кадр.
— Ричи, они собирают материал для «взрыва».
— Терпеть не могу, когда что-нибудь «выясняют», подгоняя факты под заранее известный ответ. Тут всегда кроется что-то зловещее.
— Ричи, в наше время умные люди заранее планируют все — и успех, и провалы, а уж потом искусно подбирают факты. И уж совсем не терпят, когда какие-нибудь непредвиденные обстоятельства влияют на загодя принятые ими решения. Кто им не подпевает — тот, видишь ли, плохо работает…
— А что они говорят? — кивнул Шерли в сторону гляциологов.
— Ледопад не наблюдается. Стена и вблизи очень гладкая, без заметных выступов и выемок. Они впервые видят такое.
— Что, и трещин нет?
— Трещины есть. Возможно, со временем стена и разрушится от них, но сейчас трещины абсолютно не опасны.
Они спускались в долину, держа курс по знакомому ущелью. Склоны хребта начал сковывать вечерний холод. Предварительный осмотр ледника и места катастрофы был окончен. Саймонс объявил, что дальнейшее обследование они продолжат завтра, и вызвал по радио вертолеты.
— Ну что скажешь обо всем этом? Хоть ты не мучай меня! — обратился он к Шерли.
— Да, старина, тебе, видать, основательно потрепали нервы. Даже воздух Гималаев не берет тебя, не вселяет буддийского спокойствия… Одно я сейчас могу сказать точно. Если и был взрыв, то только после того, как корпус вертолета основательно нагрели, да так, что он местами потек, как разогретый воск.
— У меня тоже создалось такое впечатление сразу же после газетных фотографий. Только отчего это произошло?
Они замолчали. Далеко впереди в вечерних сумерках открывались предгорные равнины Гималаев.
— Когда я получу обещанную ленту радиопереговоров с вертолетом? — спросил Шерли.
— Я заказал ее, завтра она будет у тебя. Но я на память помню каждое слово этого диалога. Если хочешь, могу сейчас же повторить его.
— Валяй. А я завтра же сообщу тебе, насколько успел тронуть твои мозги старческий склероз.
Саймонс хмыкнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза:
— Во время облета всего ледника и особенно стены пилот, как положено, держал базу в курсе насчет параметров полета, происходящего на борту и за бортом. Временами он, сверх программы, с восторгом сообщал какие-нибудь подробности открывающихся перед ними видов — из тех, что мы насмотрелись сегодня. Под конец он с некоторой усталой раздраженностью обратился к базе: «Господа ученые по внутренней связи просят показать им стену с расстояния полкилометра против ее центра. Просят дать им возможность заснять оттуда панораму стены. Там, видимо, придется повисеть несколько минут».
