В эту минуту вошел Мамут и, увидев Престу, в смятении остановился на пороге. Патон знаком показал ей, что она может уйти. Когда она была уже у двери, он сказал:
– Поверьте мне, мадемуазель, ни один мужчина не стоит того, чтобы ради него приносить себя в жертву.
Эти слова были сказаны Престе, но Ошкорну показалось, что Патон в равной мере адресовал их и Мамуту.
Когда Мамута спросили про дверь уборной Штута, он поначалу все отрицал. Право же, он не помнит, что говорил подобное Джулиано. И тем более не помнит, чтобы подходил к уборной Штута…
– Я бродил по коридорам, как обычно… Ошкорн неожиданно перебил его.
– Ладно, это не так уж важно. Мы хотели поговорить с вами о другом. Вы уверены, что, когда прогуливались по коридорам, не встретили там Людовико?..
И не давая ему времени ответить, продолжал, словно рассуждая сам с собой:
– …потому что роль Людовико весьма подозрительна. Естественно, Преста его защищает…
– Почему – естественно? – спросил Мамут неожиданно агрессивным тоном.
– Потому что красивая девушка всегда защищает красивого мужчину!
– Преста всегда насмешничает над Людовико! Ошкорн с иронией посмотрел на него.
– Выходит, друг мой, вы тоже попались на эту удочку! Вас тоже ловко провели! Преста и Людовико прекрасно утаили свою любовь!
Огромные глаза лилипута странно блеснули.
– Что вы хотите, чтобы я сказал вам? Что я видел в коридоре Людовико? Я не могу утверждать то, чего не видел! Я не встретил там Людовико!
– Подумайте хорошенько. Попытайтесь вспомнить все до мельчайших деталей.
– Все уже давно продумано. Я не видел Людовико. Но я так недолго находился в той части кулис…
– Вернемся к двери уборной Штута. Она оказалась закрытой на ключ, когда вы подошли к ней, не так ли?
Мамут опустил голову.
– Да.
– Почему же только сейчас вы это отрицали?
– Не знаю.
Патон пообещал Ошкорну не вмешиваться в допрос. Однако он не смог удержаться и вступил в разговор:
– Вы хотели скрыть от нас, что подходили к уборной Штута?
У Ошкорна было свое мнение относительно молчания Мамута, но он не высказал его.
– Итак, дверь была заперта на ключ? – настойчиво переспросил он.
– Да… но ключ был в скважине… только я не смог открыть…
– Почему?
– Потому что ключ не годился.
– Что значит – не годился?
– Я повторяю: ключ не годился.
– Чем вы это объясняете?
– Я не объясняю. Это ваше дело – объяснять.
– В общем, потерянное утро! – заключил Патон, когда они вышли из Цирка-Модерн.
Ошкорн не ответил. Для него утро не было потерянным. Он нашел ответ на один из двух небольших вопросов, которые с самого начала задал себе самому, а затем – Па-тону:
«Почему ключ от склада реквизита был вытащен из замочной скважины и отброшен в угол коридора?»
18
Наскоро проглотив свой обед, Жан Рейналь брился. И мысли его вряд ли можно было назвать радостными. Только сейчас, оглядев свой смокинг, он пришел к выводу, что тот весьма нуждается в чистке. А ведь смокинг у него был только один Выходит, придется пропустить несколько театральных спектаклей. И он размышлял, какие бы доводы привести в химчистке, чтобы его костюм почистили как можно скорее.
В дверь постучали. Удивленный, он увидел инспектора Патона.
– Простите за столь поздний визит. Я обдумал наш утренний разговор… Но, прошу вас, покончите прежде со своей щетиной…
Не дожидаясь приглашения, Патон сел, внимательно и не без иронии взглянул на Жана Рейналя.
– Да не дрожите вы так, а то порежетесь!
– Я дрожу? Да помилуйте!
