кока-колу же ты просадил все состояние! Так что ты купил, Дон? Что тебе пришлось купить? — Она усмехнулась. — Что же так тебе понадобилось, за обладание чем ты не оставил себе ни цента на банковском счету?
Дон как-то сразу обмяк и покорно выпустил ее. У него был такой вид, словно она отхлестала его по щекам или ударила ниже пояса. Лицо Дона покрылось смертельной бледностью, и на нем застыло выражение муки и отчаяния. Он молча отошел к окну и отвернулся.
— Дон! — Кора растерялась. — Дон, я что-то не так сказала? — Он не ответил, но это молчание давило на нее сильнее, чем самые беспощадные слова. — Так в чем дело? Дон, ну, пожалуйста, скажи мне!
Он долго молчал, прежде чем заговорил.
— Я действительно потратил все деньги, — еле услышала она. — Чтобы получить самое дорогое для меня на свете…
— Я… я не очень понимаю…
— Совсем недавно я развелся с женой. Пришлось продать абсолютно все, чтобы уладить материальную сторону развода и удовлетворить ее требования.
— Требования? — Коре было трудно говорить с Доном, не видя его лица и не зная реакции на свои слова. — Но разве имущество после развода не делится пополам? Ведь по закону должно быть именно так, или я ошибаюсь?
— Не совсем. Бывают случаи, когда нельзя поделить имущество.
Кора подошла поближе.
— Объясни, я не поняла.
— Что тут понимать? — слабо усмехнулся Дон. — Моей жене нужны были деньги. А мне Ник.
— Ты… Да разве такое может быть? Разве мать…
Однако наряду с недоверием в памяти всплыли слова Эмми Колбер: «Бедный малыш. Его жизнь начинается так трудно».
— О боже! — прошептала Кора. — Почему же ты ничего мне не рассказал?
Наконец Дон повернулся с выражением такой муки в глазах, что девушка невольно попятилась.
— А кто на моем месте хотел бы признаться, что ему пришлось купить собственного ребенка?
Неожиданный порыв заставил ее приблизиться вплотную к Дону, и она несмело взяла его руки в свои.
— Ох, Дон! — Ее голос дрожал от сочувствия. — Я и представить себе не могла… — Слезы навернулись на глаза, и она часто-часто захлопала ресницами. — Ты простишь меня?
— Ты можешь называть меня по-разному, Кора. Только звания лжеца я не заслуживаю.
— Да, — дрожащим голосом согласилась она. — Прости. Я бы только хотела…
— Что?
— Взять свои слова назад. Я не имела права тебя оскорблять, а должна была спокойно тебя расспросить.
— И ты прости, что я грубо схватил тебя…
Коре было приятно слышать раскаяние в его голосе. Внезапно она обратила внимание на то, что все еще держит ладонь Дона в своей, и поспешно разжала пальцы.
— Все-таки хорошо, что Ада привезла журнал, — в замешательстве выпалила она. — Я смогла наконец хоть немного тебя понять.
Дон неожиданно весело улыбнулся:
— Да что там понимать? Я всего лишь обыкновенный парень…
Кора с радостью поддержала его игривый тон:
— С этим я бы поспорила! — Однако теперь, когда тягостное смущение улетучилось, она забеспокоилась, что разговор может опять привести к опасной для нее ситуации. Надо было срочно отступать. — Что ж, — торопливо добавила она, — по крайней мере, я рада, что между нами не осталось неясностей. — Надеясь, что улыбка на ее лице выглядит естественно, Кора подошла к двери. — А теперь, когда все стало понятно… — Она взялась за ручку, но не успела ее повернуть — большая ладонь накрыла ее пальцы.
— Еще не все, — хриплым голосом возразил Дон. — У нас еще осталось одно незаконченное дельце.
Заметив потемневший цвет его глаз, Кора заволновалась. Внезапно ослабев, она беспомощно прислонилась к стене.
— Разве? — Ее голос прозвучал еле слышно. — Я совсем не думаю…
— Вот и хорошо, — перебил ее Дон. — Мне и не надо, чтобы ты думала… — И в этот момент его губы страстно прижались к губам Коры. Он самоуверенно поцеловал ее, и от этого поцелуя у нее подкосились ноги.
Она задышала, словно рыбка, вынутая из воды, и попыталась вырваться из его рук, от которых веяло сладким детским ароматом. Он снова привлек ее к себе и нежно коснулся губами уха.
— Ммм. — Дон от удовольствия закрыл глаза. — Ты пахнешь, словно ландыш. Ты сводишь меня с ума, я просто сам не свой, — жарко шептал он, медленно расстегивая пуговицы на платье дразнящими движениями.
Хотя руки Коры были теперь свободны, она не стала отталкивать его.
— Не надо! — Ее голосок прозвучал совсем слабо. — Не делай этого, прошу. Ах, Дон, ну что ты… Пусти меня, Дон!
Но тот расстегнул последнюю пуговку и спустил платье с ее плеч. Кора закрыла глаза, запрокинула голову и сдалась захлестнувшей ее чувственности.
Дон сжал ее груди так сладко и нежно, словно это были самые хрупкие вещи на свете. Несколько нестерпимо долгих мгновений он просто держал их, словно величайшее сокровище. Кора услышала щелчок расстегиваемого лифчика, и ее груди открылись его взору. Она почувствовала, каким тяжелым сразу стало дыхание Дона и как напряглась его плоть.
— Как ты прекрасна, — в упоении слушала она страстный шепот, — как ты прекрасна, любовь моя…
Губами Дон прикоснулся к соску, и сладкий ток помчался по нежным серебряным нитям нервов, пробуждая чудесную мелодию. Коре показалось, что ее несут могучие и ласковые воды огромной реки, заставляя забыть обо всем на свете, кроме этих губ, ласкающих тело чарующе, нестерпимо сладко… Наслаждение стало почти мучительным.
— Не останавливайся, — вырвалось у Коры. — Пожалуйста…
Громкий плач Ника резко оборвал сказку.
Кора вздрогнула. Губы Дона все никак не могли оторваться от ее груди, он тяжело дышал и всем телом прижимался к ней. Она чувствовала его возбуждение, но наваждение растаяло, как дым.
— Черт! — еле слышно выругался Дон. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Его глаза были загадочны и туманны. Он опять приник к ее губам, по-хозяйски положив руку ей на грудь.
Кора вспыхнула до корней волос и отстранилась. С бьющимся сердцем она смотрела, как Дон выбегает из комнаты. Колени ее предательски дрожали. Трясущимися руками она застегнула бюстгальтер и поправила платье.
Господи, как она могла?.. Кора не хотела верить, что позволила Дону зайти так далеко. Но если бы плач малыша не разрушил чары… Она вздрогнула. То, что произошло, — просто ужасно. Теперь Кора не представляла, как будет при встрече смотреть Дону в глаза.
Надев сандалии, девушка вернулась в ванную комнату, привела в порядок прическу, припудрила чересчур разрумянившиеся щеки и тщательно накрасила губы. Внимательно проверив, все ли пуговицы застегнуты, она рискнула наконец выйти в коридор. Однако, чтобы добраться до спасительной лестницы, надо было миновать комнату мальчика. Неслышно ступая по мягкому ковру, Кора задержалась у открытой двери.
Дон стоял склонившись над кроваткой, нежно успокаивая ребенка. Ник еще хныкал, но с каждым мгновением все тише и тише. Вскоре всхлипы сменились сладким сонным посапыванием. Дон поправил одеяльце и выпрямился. Он любовался сыном, его взгляд выражал такую нежность и любовь, что
