– Но ведь Люк и Джулия мои единственные дети, – смущенно улыбнулся Ник. – А я не знаю, когда мне удастся в следующий раз побыть вместе с ними…
– Вся семья… Без посторонних… – снова, как эхо, повторила Кэсси.
– Я считаю, что такие каникулы втроем пойдут нам на пользу, правда?
– Хочешь спрятаться?
– В каком-то смысле да.
– Хочешь спрятаться? – повторила, как заклинание, Кэсси.
– Считай, что так.
– От меня.
– Что? Ты неправильно меня поняла. Я совсем не хочу…
– Нет, – медленно покачала головой Кэсси. – Там не спрячешься. И здесь не спрячешься.
– Что ты сказала?! – в ужасе спросил Ник.
– Разве не это писали у тебя в доме? – со странной усмешкой проговорила Кэсси. – Джулия мне все рассказала.
– Ну да, – согласился Ник. – Именно это.
– Я вижу буквы на стене.
– Не валяй дурака, Кэсси.
– В книге пророка Даниила говорится о том, как вавилонский царь закатил роскошный пир. Вино текло рекой, царило всеобщее веселье. Внезапно чья-то таинственная рука начертала на стене письмена. Царь испугался до смерти и позвал пророка. Даниил же растолковал ему значение надписи: дни царя и его царства сочтены. Скоро царь будет убит, – пробормотала Кэсси, глядя куда-то вдаль невидящим взглядом.
– Кэсси, ты меня пугаешь.
Внезапно встрепенувшись, Кэсси смерила Ника более осмысленным взглядом.
– Пожалуй, мне грех расстраиваться. Теперь я все понимаю. А раньше – заблуждалась… Но как же это больно и унизительно! Как унизительно, когда тебя ставят на свое место. И Струпы сделали это. Это в порядке вещей… Но ты не обращай внимания, делай то, что считаешь нужным. То, что нужно твоей семье. Важнее семьи ничего не бывает.
– Ну ладно тебе, Кэсси, – сказал Ник и протянул к ней руки. – Иди сюда!
– Я лучше пойду, – ответила Кэсси. – Тебе не кажется, что достаточно и того, что я сделала?
– О чем ты, Кэсси? – запротестовал Ник. – Я тебя не понимаю.
– А ведь я могу сделать гораздо больше! – с этими словами Кэсси беззвучными шагами направилась к кухонной двери. – Гораздо больше!
– Мы с тобой обязательно поговорим, – сказал Ник. – Когда мы вернемся.
– Гораздо больше! – через плечо бросила Кэсси.
12
Ранним воскресным утром собравшаяся в церковь Одри сидела на кухне и ела бутерброд, запивая его кофе. Леон еще спал. Одри просматривала счета и ломала себе голову над тем, как они будут жить дальше, когда проедят выходное пособие Леона. Обычно Одри каждый месяц гасила всю задолженность, скопившуюся на ее кредитной карте, но скоро ей придется все время жить в долг, оставляя на счете лишь ту минимальную сумму, с которой он не будет заморожен. Еще придется отказаться от оплаты множества телевизионных каналов, хотя Леон и сойдет с ума от того, что не увидит больше любимые спортивные матчи.
Внезапно у Одри зазвонил мобильный телефон. Судя по коду, звонили из Гранд-Рапидса.
Звонил лейтенант Лоренс Петтигрю, с которым она разговаривала об Эдварде Ринальди. За последнее время Одри несколько раз пыталась до него дозвониться. Нойс недвусмысленно дал ей понять, что не приветствует ее расспросы о прошлом Ринальди в Гранд-Рапидсе, но на этот раз Одри пошла наперекор желаниям своего начальника.
– Вы мне звонили? – спросил Петтигрю. – Чем я могу вам помочь? Говорите. Но быстро, потому что мы с детьми сейчас поедем кушать мороженое.
Петтигрю и раньше плохо отзывался о Ринальди, поэтому Одри понимала, что новые вопросы об этом человеке повлекут за собой лишь очередное излияние желчи, но ей нужно было узнать, не помнит ли Петтигрю что-либо о деле шестилетней давности, во время расследования которого Ринальди мог подобрать пистолет, из которого застрелили Эндрю Стадлера.
Петтигрю не помнил никаких подробностей этой ничем не примечательной перестрелки между распространителями наркотиков.
– А что касается Ринальди, – прибавил он, – я рад, что мы от него избавились. Он не украшал собой полицейский мундир.
– Ринальди был уволен?
– Его вынудили уйти по собственному желанию. Но на вашем месте я не очень распространялся бы в Фенвике о его прошлом.
– Потому что он начальник службы безопасности корпорации «Стрэттон»?
– Не поэтому. Как зовут вашего начальника? Джек Нойс?
– Да.
– Так вот, Джек Нойс мог бы очень многое рассказать вам об этом Ринальди, но на вашем месте я не стал бы приставать к нему с такими вопросами.
– По-моему, сержант Нойс не располагает особо подробной информацией о Ринальди.
– Нойс знает Ринальди как облупленного, – желчно усмехнулся Петтигрю. – Будьте уверены! Они с Эдди были напарниками.
У Одри по коже побежали мурашки.
– Сержант Нойс был напарником Ринальди? – недоверчиво спросила она.
– Наверное, лучше сказать, что он был его подельником.
– Выходит, за Нойсом тоже водились грехи? Вы это хотите сказать?
– Ну а с какой стати, по-вашему, Джека Нойса сослали в Сибирь?
– В какую Сибирь?
– Поймите меня правильно, но из Гранд-Рапидса Фенвик кажется нам Сибирью.
– Значит, Нойса тоже вынудили уйти из полиции в Гранд-Рапидс?
– Ринальди и Нойс – два сапога пара. Я не знаю, кто из них больше мародерствовал, но, кажется, один не уступал другому. Поэтому-то они и были напарниками. Один покрывал другого. Эдди, кажется, больше интересовался оружием, а Джек Нойс собирал бытовую технику, акустические стереосистемы и все в таком роде. Но, в первую очередь, оба любили, конечно, деньги.
– Они оба?.. – у Одри подступила к гор тошнота; больше всего ей сейчас хотелось завернуться в одеяло, уснуть и ни о чем не думать.
– Не говорите ничего обо мне Нойсу! – сказал Петтигрю. – Он все-таки умудрился остаться в полиции, а у нас не принято сводить счеты.
Поблагодарив Петтигрю, Одри отшвырнула мобильный телефон и побежала в ванную, где ее вырвало.
Потом Одри умылась, ей очень хотелось заснуть и забыться, но пора было идти в церковь.
13
Первая абиссинская церковь Нового Завета находилась в некогда внушительном, но постепенно обветшавшем каменном здании. Бархатные подушечки на скамьях совершенно истрепались и во многих
