также два яйца, ломтик ветчины и пшеничный тост. На Бейлиса произвело впечатление знакомство Маларека с блюдами низкопробных американских забегаловок.
Собеседники явно нервничали.
— Черт возьми, план не мог сорваться, — сказал Бейлис своему советскому другу. — Все, вплоть до ареста и обвинений, предъявленных ему. Черт побери! Да что же там все-таки случилось?
— Вероятно, наши люди дали ему маленькую дозу снотворного. Стоун проснулся слишком рано. Они боялись, что доза окажется чрезмерной. Я не могу винить в этом их одних. — «Да он прекрасно говорит по-английски, — подумал Бейлис, — и почти без акцента». — Однако, если бы ваши люди явились раньше, чем они прибыли…
— Все было слишком сложно, слишком тщательно разработано, — ответил Бейлис, кивая.
— Это был хороший план, я в этом не сомневаюсь, — ответил Маларек, пытаясь, как показалось Бейлису, оправдаться. — Вероятно, вы понимаете преимущества такого хода: сразу после допроса он наложил бы на себя руки в тюрьме, глубоко раскаявшись в своей загубленной жизни, и т. д. и т. п.
Бейлис бросил резкий взгляд на собеседника. У него внезапно пропал аппетит. Он склонил голову и закрыл рукой глаза.
— Я даже представить себе не мог, — сказал он тихо, — что когда-нибудь мне придется санкционировать убийство.
— Наше дело правое, — желая успокоить его, ответил Маларек.
Бейлис потер глаза.
— Это тяжело для меня. — Он поднял голову и глухо произнес: — Ладно, все еще в наших руках. В распоряжении местной полиции есть компьютер, в памяти которого — информация обо всех происходящих преступлениях; ФБР связано с отделом, занимающимся розыском скрывающихся преступников, штаб- квартира которого находится здесь, в Вашингтоне. Массачусетская полиция имеет машины без полицейских знаков по всему штату. Весь общественный транспорт также оповещен. Имя этого парня было разослано во все концы. Нами получены ордера на его арест и розыск. У нас в руках его телефонные счета, записные книжки с адресами. Куда бы он ни подался, мы везде сможем его найти. Он вынужден будет понять, что ему ничего не остается, как вернуться к себе домой. Тут-то мы его и возьмем.
— Если вам удастся его найти, — заметил Маларек, намазывая маслом ломтик хлеба. — В противном случае… — Он замолчал и пожал плечами.
— Он разыскивается не только по обвинению в убийстве, но и в довольно серьезном преступлении — государственной измене. Ведь он работает в ЦРУ. Его обязательно будут искать. Нечего об этом беспокоиться.
Маларек снова пожал плечами, эмоции никак не отразились на его лице.
— Однако должен быть способ заставить парня замолчать, — не унимался Бейлис. — Надо заманить его, но не убивать. Живой он может быть нам полезен, он нам поможет залатать брешь.
— Думаю, это наиболее подходящий план, — сказал Маларек, понимая, что это все не так и что требуется гораздо большее.
26
Согус, Массачусетс
В нескольких кварталах от мотеля Стоун нашел телефон-автомат. Телефон был без будки, и шум проходящего транспорта ухудшал слышимость.
Кому позвонить?
Может быть, связаться со старым другом по Бостону Чипом Роузеном, теперь столичным репортером «Бостон Глоуб»?
Но тут Чарли вспомнил о Питере Сойере, бостонском частном детективе, который учил его открывать замки. Он жил в том же доме, что и Стоун с Шарлоттой, только этажом выше, когда Стоун учился в Массачусетском технологическом институте. Они подружились, и, хотя с тех пор виделись не часто, Стоун полностью доверял Сойеру.
Стоун набрал номер, услышал автоответчик и уже собирался передать коротенькое сообщение, не называя своего имени и зная, что Сойер узнает его по голосу, как вдруг в трубке раздался голос самого Сойера.
— Ты где, черт тебя побери?
— Питер, ты же знаешь, я не могу…
— Ах да, по телефону. Послушай, парень, с тобой случилась беда.
— Я не убивал. Ты мне веришь?
— Еще бы! Конечно, верю. Ну и дела! Как только я узнал об этом, я стал наводить справки. Тебя подставили.
— Питер, мне нужна твоя помощь.
— Что там за шум? Откуда ты звонишь, ты в Массачусетсе? На шоссе?
— Против меня выдвинуто ложное обвинение, Питер. Мне нужна помощь.
— Еще бы. Здесь все тебя ищут.
— Кто все?
— Кто? Кто бы ты думал? Лягавые, наверное, дядюшка и ФБР.
— Дядюшка?
— Дядюшка Сэм. ФБР. Это не игрушки. Тот, кто это сделал, охотится за тобой всерьез. И не думай даже сдаться, Чарли. Послушай, у нас еще есть минута, и надо заканчивать.
— Ты думаешь, нас подслушивают?
— Да. Постарайся перезвонить, но не говори дольше двух минут. Понял? И не думай звонить в полицию.
— Но ведь у тебя есть друзья-полицейские, разве не так? Ты сам когда-то работал в полиции.
— Забудь об этом. Они спрашивали меня о тебе, они расспрашивают о тебе всех твоих знакомых.
— Тебе что-нибудь известно?
— Я знаю, что тебя подставили, и очень ловко. Поверь мне, я поинтересовался этим делом, когда услышал, что речь идет о тебе, приятель.
— Меня накачали наркотиками.
— Слыхал.
— В «Глоуб» пишут, что у меня в спальне нашли героин.
— Не сомневаюсь, что так оно и есть. Тот, кто убил твоего отца, подбросил тебе и это дерьмо. Скорей всего, это так. Пора заканчивать разговор, Чарли.
На противоположной стороне улицы Стоун нашел еще один телефон; по дороге он заметил, что люди сторонятся его. Сработал эффект переодевания.
Он снова набрал номер Сойера, и на этот раз Сойер сразу взял трубку.
— Ведь ты мне веришь, Питер? — тихо спросил Стоун. — Ведь у тебя не было сомнений на мой счет, не так ли?
— На ноже твои отпечатки пальцев, да будет тебе известно.
— Господи! Ну, конечно же. Ведь я сам точил ножи, Питер. И пользовался ими тысячу раз.
К телефону-автомату подошла женщина средних лет, очевидно, с намерением позвонить, но, взглянув с отвращением на Стоуна, отошла.
— Это я и имею в виду. Дело, однако, в том, что некоторые отпечатки были смазаны, но не от прикосновения руки. Скорее, от чего-то похожего на резиновые перчатки. Вернее, просто от резиновых перчаток. Обыкновенных резиновых перчаток, посыпанных тальком снаружи и изнутри. Поэтому на ноже остались следы талька.
— Откуда, черт побери, ты обо всем этом знаешь?
— Мне удалось через одного приятеля достать копию полицейского протокола еще до того, как они
