рюкзаки, стемнело. Дерек и Аманда, посовещавшись по поводу прощального ужина, вытащили припрятанную бутылку вина. Мы ели бифштексы с картошкой, горячий хлеб, пили вино и кофе. Чудесный был ужин.
Настала наша последняя ночь с Амандой. Страсть уступила место нежности. Говорили мы мало, грустили, и этими моментами я особенно дорожил.
Утром мы упаковали весь наш багаж в вертолет, тщательно загасили костер и пустились в долгий обратный путь. Я снова был единственным пилотом. Время от времени передавал штурвал Дереку, и он радовался, как ребенок.
Подлетая к дому, мы опять заговорили о капитане Гроуне.
– Представь, – сказала Аманда, – каково им будет с ребенком зимой.
Я пожал плечами:
– Одну зиму они уже пережили и эту переживут.
– До чего же ты бессердечный!
– Возможно. Так на меня повлияла служба на флоте. Там каждый сам стелет себе постель и сам на ней спит. – Я вспомнил, как то же самое говорил Хейнцу, и переменил тему. – Вот до чего могут довести командира стрессы. Сидит он в своей каюте один, и страшные мысли лезут в голову… – Дерек задумчиво посмотрел на меня, я продолжал: – Хуже всего то, что не с кем поговорить. Может, поэтому Гроун и спятил.
– Несчастный.
– Потому я и беспокоюсь.
– О чем?
Мне бы уйти от разговора, но вместо этого я с отвращением сказал:
– Разве я тебе не говорил? Им некем меня заменить. Никого нет старше по чину. Так что придется вести корабль на Окраинную колонию и обратно домой.
– Но ты не можешь!
– Это мой долг, – ответил я. – Моя работа.
– Как давно тебе это стало известно, Ники? – с неприязнью спросила Аманда.
– Еще во время моего визита в Адмиралтейство. – Я безнадежно махнул рукой. – Другого выхода нет.
– Ты мог бы уйти в отставку! – взволнованно сказала Аманда и уже спокойнее добавила: – Я знаю, что ты старался, как мог, Ники. Но едва не погубил корабль. Тебе просто повезло, что этого не случилось. И ты это знаешь.
– И не раз.
– И все же ты летишь? Не можешь жить без славы?
– Дело не в славе, – возразил я. – Я не вправе нарушить присягу. Тебе это известно.
Аманда еще больше разозлилась:
– Значит, все это время ты знал, что снова отправишься в полет командиром, а мне ничего не сказал?
– Это и не давало мне всю неделю покоя!
– Терпеть не могу обмана…
– Обман… Аманда, я просто не подумал об этом. Считал, что все в Централтауне знают. У меня не было выбора! Я…
– Выбор был! Уйти в отставку!
– Он старший офицер, – возразил Дерек, – Его долг…
– Гардемарин, не вмешивайтесь! Аманда, это несправедливо.
– Я ненавижу себя за то, что поехала с тобой, поверила твоей лжи! Не желаю с тобой разговаривать!
Я поднял вертолет так высоко, как только позволял мотор, наплевав на перегрузку двигателей. Час мы летели в угрюмом молчании, потом появилась береговая линия, и я полетел вдоль нее на север к Централтауну.
Аманда, не сказав ни слова, ушла со своими пожитками искать такси. Я остался с Дереком, чтобы сдать вертолет и забрать свой багаж. Поздно вечером я проводил Дерека до шаттла, а сам отправился на окраину города, к Аманде.
В доме было темно. Я несколько раз постучал. И Аманда в ночной рубашке подошла к двери. Открывать не стала, лишь спросила:
– В чем дело?
Она заслуживала того, чтобы быть с ней честным, и, набрав в легкие воздуха, я сказал:
– Аманда, я люблю тебя. Мы больше никогда не увидимся, и мне хотелось бы увезти с собой самые лучшие воспоминания. Прости меня, пожалуйста. Я должен был сказать тебе все. Прости!
Она вздохнула:
– Ах, Ники, Ну почему все так складывается? – Она вышла на крошечное крылечко.
