старший офицер на корабле, стал теперь командиром Мальстремом.
После минутного размышления он снова посмотрел на меня и пробормотал:
– Тебе лучше уйти, Ники. Мне надо с ними поговорить.
– Есть, сэр. – Я встал по стойке «смирно» и отдал честь. Командиру нужна любая поддержка. Он тоже отдал мне честь, и я оставил Мальстрема наедине с его горем.
Я приплелся в кубрик. Глаза у Сэнди были красные. Вакс же был спокойным и собранным. Я выгнал обоих из каюты и лег в темноте, чтобы выплакаться и уснуть. В свои семнадцать лет я еще не привык к страху и потерям.
Когда на следующее утро я проснулся, Сэнди Уилски сидел на гауптвахте в ожидании официального расследования причин катастрофы. Его арестовал по приказу командира главный старшина корабельной полиции Вышинский. Я знал, что Сэнди невиновен, знал это и командир Мальстрем. Но если бы не дурачества Сэнди, на борту баркаса во время взрыва оказался бы он, а не лейтенант Дагалоу.
В полном отчаянии я пошел искать Аманду и нашел ее в каюте. Взглянув на мое лицо, она не сказала ни слова, впустила меня и закрыла дверь.
Аманда села на кровать, я положил голову ей на колени…
– Не понимаю, Ники. Почему он не может командовать «Гибернией», не изменив ранга? Ведь он как был лейтенантом Мальстремом, так им и остался.
Я проявлял терпение.
– Дело не в ранге, а в сложившейся ситуации. Как по-твоему, почему командир Хаг управлял кораблем? Только потому, что был чином выше лейтенанта?
– Ну да!
– M-м, нет. Командир – это Правительство Объединенных Наций. В полном составе. Он Генеральный секретарь, Советник по безопасности, Генеральная ассамблея, Мировой суд. Он полномочный представитель Правительства в космосе и пользуется теми же правами. – Говоря эти самые тривиальные вещи, я почему-то почувствовал себя лучше.
– И что же?
– Лейтенант – всего лишь офицер, а командир – это Правительство. Правительством может быть только командир. И только Правительство может управлять кораблем. Поэтому человек, управляющий кораблем, – командир. Его слово – закон.
– Но главный инженер Макэндрюс старше. Вот он и должен быть командиром.
– Дорогая, так не бывает. – Тронутая словом «дорогая», она взъерошила мне волосы. – На корабле три лейтенанта, в их подчинении четыре гардемарина. На борту есть еще три офицера – нестроевые.
– Это я уже слышала. Ну и что?
– Строевой офицер входит в систему командования кораблем. Нестроевые офицеры могут отдавать приказы гардемаринам и матросам, но не могут командовать. У них свои обязанности.
– Но это несправедливо. У Маки больше опыта, чем у мистера Мальстрема.
Интересно, когда это она начала называть его Маки? Мне самому когда-то хотелось называть его так, но я быстро раздумал.
– Жизнь несправедлива, Аманда. Маки никогда не будет командовать кораблем.
Аманда поцеловала меня и сменила тему.
В тот вечер командир собрал комиссию по расследованию. Теоретически Алекс и я тоже могли в нее войти. По акту, принятому Генеральной ассамблеей, гардемарин независимо от возраста считался совершеннолетним, а также офицером и джентльменом. Слишком мало офицеров имели право заседать в суде. Но мы с Алексом находились в раздевалке вместе с Сэнди. Были свидетелями. А если существовал заговор, нас вполне могли признать его участниками. Из этих соображений нас обоих исключили из кандидатов в члены комиссии.
В состав комиссии вошли: доктор Убуру, пилот Хейнц и главный инженер Макэндрюс. Они собрались в пустующей теперь комнате отдыха лейтенантов, как бы желая подчеркнуть цель расследования.
Два дня они анализировали записи Дарлы, снова и снова прослушивав последнее сообщение с баркаса, составляли списки матросов, заходивших в ангар баркаса, начиная с того дня, как «Гиберния» покинула «Околоземный порт». Они проверили скудную информацию, переданную Дарле примитивным компьютером баркаса во время челночных рейсов на «Селестину» и обратно.
Обычно ангар баркаса на «Гибернии» был закрыт. С того момента, как мы покинули «Околоземный порт», Дарла регистрировала каждого члена экипажа, допускавшегося на баркас для его технического обслуживания. Учитывая работы, связанные с сопровождением пассажиров при проведении экскурсии, семнадцать членов экипажа в то или иное время заходили в ангар. Все гардемарины летали на «Селестину», также как и все офицеры, за исключением членов комиссии.
Матросам, побывавшим в ангаре, учинили допрос. Алекс, Вакс и я сидели в коридоре на специально поставленных для этого случая стульях, сомкнув колени, держа фуражки в руках, и ждали, когда нас вызовут на допрос. Напряжение достигло предела.
Привели с гауптвахты Сэнди. Опустив глаза, он прошел мимо нас и лишь через два часа появился – бледный, трясущийся. Кажется, он плакал.
Наступила моя очередь. Я одернул китель, поправил галстук и, войдя в комнату, отсалютовал. По меркам Академии почти идеально.
– Садитесь, мистер Сифорт, – сказал Макэндрюс и взглянул на свой головид, на котором вел записи. – Расскажите нам, что вы видели в ангаре перед последним рейсом лодки. Постарайтесь ничего не забыть.
– Есть, сэр. – Я сдвинул брови, пытаясь сосредоточиться. Ничего подозрительного я не заметил,
