назвать.
– Он потерял Алекса. Несмотря на его горе, ты сумел проникнуть к нему в душу и заставить его доверять тебе. А потом стал грозиться прогнать его.
– Это же он убежал из нашего дома, а не…
– Ник, вспомни, как покинул его Алекс. Некоторое время я молчал. Потом сказал:
– Я так много для него значу?
– Он уныло слоняется по отелю, весь несчастный и заплаканный.
– Он нуждается в антидепрессантах.
– Он нуждается в тебе.
– Я не психотерапевт. Все это…
– Гардемарин Ансельм докладывает, сэр. – В дверях стоял Тадеуш. Голос его звучал агрессивно, форма была грязной и помятой.
– Как ты посмел показаться мне на глаза!
– Следует ли мне отправиться в отель?
– Где ты шлялся?
Хотя это неважно. Одно распоряжение он нарушил слишком много раз.
– Большей частью на нижних уровнях.
– Уйди с глаз моих долой. Подумаю, что с тобой; делать.
– Слушаюсь, сэр. – И он ушел.
– Что бы ты с ним сделал? Он пожал плечами:
– Никогда не занимался воспитанием гардемаринов.
– А кроме них?
– Он и правда не слишком сильно отличается от Майкла. Молодой, одинокий, так же переживший утрату.
– Мы все пережили утраты, Дерек. И он не мой сын.
– Так что же ты с ним нянчишься? – Я ничего не ответил. – Когда-то давно ты спасал их… Нас.
– Мне больше нечем поделиться.
– Ты уволишь его со службы?
– Не представляю, как этого избежать.
– Проклятье, Ник! Флот – это ж не только физические упражнения и порка. – Дерек сильно гордился своей пятилетней службой по контракту. – А как насчет милосердия?
– Им не следовало производить его в гардемарины. Он не готов.
– Не разрушай его жизнь.
– Он сам ее разрушает. Дерек ничего не ответил.
Смотря по голографовизору «Мир новостей», я увидел Джеренса Бранстэда. Он говорил очень убедительно. Дескать, мы победим на Ассамблее, и в Сенате у нас преимущество в шесть голосов. Было бы на самом деле так.
Гипсовый корсет с меня сняли. Я мог двигаться – медленно, осторожно, только благодаря лунному тяготению в одну шестую обычного. Земная сила тяжести разнесла бы вдребезги мой выздоравливающий позвоночник.
Ко мне зашел Майкл:
– Не увольняйте его со службы. Пожалуйста.
– Это ты дал знать Арлине о его отлучках?
– Да. – Он весь сжался.
– Жалеешь о том, что сделал?
– Да. – Он чуть-чуть распрямился. – Мистер Кэрр говорил со мной.
– Почему ты так ненавидишь Ансельма?
– Потому что вы его так любите! – Он ударил рукой по столу. – Что бы я ни сделал – все нехорошо. – В голосе его нарастала горечь. – Послушайте! Да, я не из числа ваших несчастных кадетов. Я не ношу эту прокл… униформу и не становлюсь поминутно по стойке «смирно». Я не бормочу «слушаюсь, сэр» и не подпрыгиваю перед каждым офицером. Но Ансельм это делает, и потому вы его уважаете.
Потому, что он так мне нравится. Я стал так и сяк прикидывать. Ансельм вновь разочаровал меня, привел в ярость. Он уже набрался опыта как гардемарин и знал, на что идет. И это был не первый его проступок.
Однако…
Он мне так нравился.
