осторожны, брат Николас. – Его губы растянулись в улыбке, но глаза оставались серьезными. – Демонстративное неповиновение может оказаться для вас крайне опасным.
Предупреждение или угроза? В сущности, какая разница.
Мы подошли к дверям. Повинуясь этикету, я встал рядом со старейшиной Сэйтором, своим присутствием подтверждая те банальности, которые он начал произносить в микрофоны репортеров.
– Надеюсь, это не «Галактика», – сказал Чарли Витрек. Он вставил в голографовизор еще один чип, просмотрел его содержимое. Мы сидели в моих вашингтонских апартаментах и разбирались с захлестывающим нас потоком бумаг.
– Ты, наверное, единственный гардемарин в Военно-Космических Силах, которому не нравится этот корабль. Почему?
– Слишком громадный. Многовато гардемаринов. Мне бы там никогда не стать первым.
На любом корабле первый гардемарин имел особые привилегии, однако и нес ответственность перед другими. Но старшинство мог получить только тот, кто служил на Флоте дольше других.
Чарли правильно сетовал: на таком корабле, как «Галактика», прошли бы годы, прежде чем он сделался бы первым гардемарином.
– А сколько тебе лет? Восемнадцать?
– В сентябре будет девятнадцать.
Совсем мальчишка по гражданским меркам, но не для гардемарина. Витрек появился у меня лет в четырнадцать, еще будучи кадетом.
Он списал содержимое чипа, взял другой.
– Да и не так много у них будет кораблей, из которых можно было бы выбирать, – добавил он.
Я хмыкнул. Корабль ВКС «Веллингтон» только что улетел на Касанову, а «Бреберн» находился на пути к Веге. У нас имелось свыше семидесяти кораблей, но в Солнечной системе пребывали не больше двух. Это совсем не походило на времена войны с рыбами. Тогда наш Флот держался стайкой. А теперь суда все как один были отряжены на перевозку товаров в колонии и доставку их продукции на Землю.
– Мистер Сифорт? – На этот раз его голос звучал неуверенно, парнишка будто пробовал почву. – Я не хотел бы получить какие-то преимущества, но… – Он напрягся. – Я мог бы надеяться попасть на корабль? То есть отойти от административной работы?
Я мог бы поклясться, что у него перехватило дыхание. У меня пропало всякое желание его в чем-то упрекнуть.
– Конечно, Чарли, ты этого заслуживаешь.
Он глубоко вздохнул. Точно, ждал ответа не дыша.
Арлина смотрела на меня, положив руки на колени, лицо ее выражало неодобрение.
– Ради всего святого, – сказал я. – Мне надо идти: это премия Бона Уолтерса, а я – один из почетных гостей.
Намечалось вручение награды имени Хьюго Бона Уолтерса, легендарного капитана, который нашел обломки «Целестины», потом исполнял должность колониального губернатора и в завершение карьеры стал примерно сто лет назад Генеральным секретарем ООН. Премию эту вручали тому, кто, по всеобщему разумению, являл собой образец высочайшей нравственности. Отказаться от поездки на церемонию было невозможно. Торжество готовилось на орбитальной станции в отеле «Хилтон».
Я ощущал неясное беспокойство. Знал, что принятие нами нового налогового законодательства облегчило решение многих вопросов, и это сыграло важную роль в том, что меня выбрали очередным кандидатом ежегодной премии – хотя это и не была в привычном смысле слова услуга за услугу. Действительно нет, хотя Джеренс и обсуждал этот вопрос с членами комитета. В любом случае я хотел обсудить некоторые проблемы с флотским начальством, а выдвинутый патриархами ультиматум сделал такие консультации крайне необходимыми.
Впрочем, теперь, когда мое пребывание в должности Генсека могло вот-вот прийти к позорному концу, особой надобности в этих переговорах для меня не было. Что бы ни сказали в Адмиралтействе, я не стану изменять политику в угоду Сэйтору.
– Ники, ты работаешь на износ. И перегрузка в полете…
Я застонал:
– С каких это пор у меня возникают проблемы в полетах? – И то верно: я всю свою жизнь вполне успешно преодолевал тяготение разных планет.
– Ты становишься старше.
– Все будет в порядке. – Надо было как-то ее успокоить. – Я попрошу Бранстэда, чтобы он устроил мне короткий отдых, когда все это закончится.
Как я и надеялся, жена слегка улыбнулась. Но улыбка тут же погасла. Арлина сказала:
– Не смейся над моей обеспокоенностью.
– Я и не смеюсь, дорогая, но покуда я являюсь Генсеком, мне надо исполнять свои обязанности. – Я проверил, какой эффект произвели мои слова, но, кажется, они не возымели никакого действия. – Ну, держи хвост пистолетом! Полетели со мной!
– О… ну, пожалуй.
К счастью, мне удалось скрыть удивление.
– Отлично! У нас есть еще два часа. Собирайся. Если откровенно, такой полет действовал на меня куда тяжелее, чем путешествие по земле, и я не хотел, чтобы Арлина в это время видела своего благоверного. Сама она переносила перегрузки очень легко, словно была кадетом и собиралась только в первый полет на
