сильный. Не только физически, но и эмоционально. Он действительно сможет покончить с собой, если придется…
Мы смотрели друг другу в глаза, и я поклясться готова, что на долю секунды я увидела в его взгляде отражение моих растущих к нему чувств. Но, может, я ошиблась. Потому что снова подул ветер, заскрипели стропила, и Тристен выпрямился, удаляясь от меня.
— Джилл, давай сделаем это прямо сейчас, — сказал он. — Хватит колебаться.
Сделав глубокий прерывистый вдох, я потихоньку направилась к машине. Не забывая о том, что за мной идет Тристен. Я шла через силу, буквально чувствуя вспыхнувшее с новой силой рвение напарника.
Дойдя до «вольво», я протянула руку к дверце, и вдруг перед моими глазами замелькали ужаснейшие картины. Папа... сверкающее лезвие ножа... крик... Из раны на горле отца хлещет кровь, а убийца тащит его из машины...
Но я не остановилась, а потянула ручку, открыла дверь, и глаза мои заметались в поиске неотмытых капель крови.
Не нашла. Ни одной.
Я села на знакомое сиденье и открыла бардачок. Из него посыпались бумаги и салфетки. Тристен нависал надо мной, упершись руками в дверцу и крышу. Он уже не мог сдерживать своего нетерпения:
— Ну, что там, Джилл?
— Я ничего… — Я выгребала из бардачка мусор. Зачем папа хранил все это барахло? — Не вижу.
Но тут же заметила.
Кровавое пятно, которое я так боялась увидеть. Оно было старым и темным и так притягивало к себе, как это может делать только кровь. Кровавое пятно на измятом листке бумаги. Как будто его засунули в бардачок в спешке.
Трясущимися руками я достала листок и развернула его, разгладив на коленке. Сощурившись, я пыталась разобрать непростой почерк отца.
— Ну? — повторил Тристен. — Это он?
— Тристен... — Мой голос дрожал еще сильнее, чем руки. — Смотри, — сказала я, поворачиваясь к нему.
Кровавый список.
Систематически измененных солей.
— K2CR2О7, плюс?.. — Я сосредоточенно изучал список доктора Джекела, мало что в нем понимая. Да, отец Джилл экспериментировал с солями, но что он в них добавлял? Записи были совершенно бессмысленные. Его сокращения даже не соответствовали таблице Менделеева. Никакой личной системы сокращений я тоже не вывел. Половина каждой формулы казалось бессмысленной. Но все же некоторая закономерность просматривалась.
Я настолько глубоко задумался, что даже не слышал, как в комнату вошел отец.
— Тристен? Ты до сих пор занимаешься?
Этот вопрос меня просто ошарашил, я резко развернулся и бросил взгляд на часы. Было почти два ночи. Я совершенно потерял счет времени.
— Доделываю задание, — сказал я, глядя на отца и в то же время пытаясь спрятать запятнанный кровью листок под книгу, которая, на мое счастье, оказалась под рукой: «Справочник неорганических материалов» — в нем я пытался отыскать сведения по различным солям. — Последний класс, ты же понимаешь... — Я старался не выдать своего волнения. — Уроки, бег, я просто зашиваюсь.
Отец подошел ближе, на него упал свет настольной лампы.
— Может, я смогу тебе помочь? У меня же за плечами несколько научных степеней, не забывай.
— Спасибо, сам справлюсь. — Я выдавил улыбку. Я попытался прикрыть список рукой, но он все же сильно торчал из-под книги. — Химия, — шутливо добавил я, — в ней
— Ну, Тристен, — сказал отец, присаживаясь на край стола, — я же в ней тоже не профан. Ты же не думаешь, что твой отец
— Нет, сэр, ни в коем случае, — ответил я, тут же пожалев о том, что попытался пошутить.
— Посмотрим... — Отец провел пальцем по странице справочника — чуть не задев список — я аж весь вспотел. Он удивленно посмотрел на меня. — Ты же вроде говорил, что у вас в этом году органическая химия.
— Дя…
— А зачем тебе справочник по неорганике?
— Да надо было кое-что посмотреть. — Я пожал плечами. Кровь пульсировала, отдаваясь в ушах.
Отец понял, что я вру. Свет отражался от серебряной оправы его очков, и глаз его я не видел, но по изгибу губ я догадался, что в душе он посмеивается надо мной.
Черт!
— Ну, если помощь все же понадобится, зови. — Он встал и пошел к двери, удаляясь от спрятанного мной списка.
Заметил ли он его?
— Позову,— пообещал я.
Но отцу, кажется, было еще что добавить.
— Тристен, — сказал он, встав в дверном проеме. — Я надеюсь, тебе приходится сидеть допоздна не потому, что ты на что-то еще отвлекаешься помимо бега?
— Нет, сэр. Мои мысли только об учебе, — уверил его я, снова напрягшись. Может, он как-то прознал о моих ночных вылазках? О моем факультативном проекте?
Но отец имел в виду нечто другое.
—Я подумал, может, появилась какая девушка, — высказал он свое предположение. — У тебя же в них недостатка не было... до последнего времени.
— Нет, — ответил я, и впервые с того момента, как он вошел, я почувствовал, что с меня слетает маска небрежности. — Никого не появилось, — сказал я с нарочитым спокойствием. — У меня сейчас слишком много дел.
— А... — Отец, казалось, был разочарован. — Я уж подумал, что ты заинтересовался юной Джекел, ты же так настаивал на том, чтобы я помог ее матери.
Во рту у меня появился странный металлический привкус.
— Джилл? Нет. Мы с ней просто друзья.
Отец нахмурился:
— Жаль. Миссис Джекел бывает мила и очаровательна, хотя она сейчас крайне уязвима. — Он взялся за дверную ручку, и на лице снова мелькнула та же самая подозрительная улыбка. — Ты же знаешь поговорку: какова мать — такова и дочь. — Он посмеялся, — И разумеется, каков отец — таков и сын.
На этом отец ушел — закрыл дверь, даже спокойной ночи не пожелав.
Руки у меня тряслись почти так же сильно, как и у Джилл тогда, когда она вручила мне этот список. Я сложил его и спрятал между страницами романа Хемингуэя, которого нам задавали читать в прошлом году. Потом я снял джинсы, выключил свет и лег в постель.
Но мне не спалось.
Когда мы были там, в гараже, заподозрила ли Джилл то же самое, о чем с уверенностью подумал я, как только увидел этот последний окровавленный список «измененных солей»? Что, возможно, это мой отец
Я уверен, что отец приехал сюда не только преподавать, но и чтобы пообщаться с доктором
