Вероятно, зверь ждал, стараясь определить по утечке тепла, попал ли он в жертву и убил ли ее.
Явно решив, что ему это не удалось, он опустился вниз, пригнув два десятка стеблей, а потом подтянулся вперед. Голые стебли скребли ему по брюху, не причиняя вреда. Когда животное двигалось дальше, они упруго выпрямлялись, обрывая листья, лианы и побеги. В двадцати футах от Измаила заросли были столь густыми, что чудовище не смогло продраться дальше. Но это не могло удержать его от нападения, поскольку его щупальца при желании могли дотянуться до него не только сверху, но и сзади.
Однако теперь зверь действовал более изощренно. Возможно, потому, что понял, что его добыча прячется за бревном. Он поднял вверх, футов на десять над собой, несколько щупалец.
Несколько других заскользили по земле, приподняв передние концы. Измаил ждал, не зная, что предпринять. Еще минута, и оба мира — прежний мир, где он родился, и новый, мир будущего, — будут для него потеряны.
Нэймали говорила: чтобы выпустить стрелу, чудовище должно выпрямить щупальце. Если оно согнуто, сила пневматического толчка значительно уменьшается. Возможно, именно поэтому зверь не выстрелил сразу. Он ждал момента, когда можно будет выпрямить щупальца, превратив их в подобия оружейных стволов.
Измаил расслышал свист воздуха, набираемого в пузырь, служивший зверю воздушным резервуаром. Нагнетая воздух, он снова и снова издавал глотательные звуки.
Одно из щупалец, похожее в темноте рядом с пятном лунного света на хобот изголодавшегося слона или на безголовую кобру, двигалось по земле, опережая остальные. Измаил быстро высунул голову и, заметив его, нырнул обратно за бревно.
Он прикинул, когда оно скользнет через бревно, и сжал двумя пальцами стрелу, а в другую руку взял каменный нож.
Три верхних щупальца нагнулись сверху вниз, глядя слепыми глазами, видящими лишь тепло его тела. Потом одно из них опустилось ниже, словно хотело приблизиться настолько, чтобы даже ослабленный заряд воздуха не помешал костяному копьецу вонзиться в тело достаточно глубоко для того, чтобы яд подействовал.
Щупальце переползло через бревно и замерло. Принюхиваясь к теплу живого тела, оно колебалось то туда, то сюда. Потом начало выпрямляться.
Измаил вогнал свою стрелу острым концом в отверстие на его конце.
Сделав это, он сразу же перекатился назад, через лежавшее за ним бревно, в густые заросли позади.
Щупальце с застрявшей в нем стрелой дернулось и, как показалось Измаилу, распухло. Видимо, оно собиралось выпустить собственную стрелу, но обнаружило, что ему что-то мешает.
Щупальце дернулось и так и эдак, потом подалось назад и выпрямилось. Раздался щелчок. На этот раз оно извергло обе стрелы, но они пролетели больше чем в трех футах мимо цели.
Измаил снова перекатился в зазор между двумя бревнами, взял в руку стрелу, вскочил и прыгнул к отстрелявшемуся щупальцу.
Щупальце отодвинулось, но так медленно, словно не привыкло защищаться. Измаил схватился за его конец, на этот раз направив кончик стрелы в мягкую плоть, видневшуюся внутри отверстия.
Теперь последовала бурная реакция. Щупальце потащило его назад, под огромное дисковидное тело, — он оказался за передними щупальцами. Задние щупальца, направленные в обратную сторону — видимо, для обороны сзади, повернулись в его направлении… Измаил полез вверх по щупальцу так, словно это был такелажный трос на «Пекоде».
Под его тяжестью оно натянулось, повиснув вертикально между деревьями. Прямо у него над головой в щупальце вонзилась стрела. Зверь поворачивал свои щупальца внутрь и стрелял в свою жертву, а попадал в самого себя.
Измаил разжал руки, пролетел около пяти футов и ударился о растение, пригнувшееся под углом сорок пять градусов к земле. Оно стало гнуться под ним дальше, пока не затрещало, и вместе с ним он упал.
Чудовище резко подалось кверху, потом приостановилось, заколебавшись, схватило несколько растений сразу и двинулось прочь.
Измаил откатился как можно дальше, встал на ноги и побежал вперед, пока его не остановила завеса лиан. Он отскочил назад, упал, снова встал и обежал эти плети вокруг.
Потом остановился и оглянулся.
Гигантская туша, словно туча, осела на верхушки растений.
Казалось, она потеряла свои очертания и растеклась по джунглям в стороны и вниз.
Нижнюю сторону шивараду Измаил не мог разглядеть, но никаких признаков движения щупалец не было.
Внезапно из ночной тьмы вынырнула торпедообразная тень с огромной головой и зубами, сверкнувшими белым при лунном свете.
Она куснула этот обвисший блин за один из горбов, и горб лопнул.
Небесная акула примчалась сразу, как только учуяла мертвечину.
За ней появилась другая и тоже заякорилась, вгрызаясь в рану на месте горба. Обе они помахивали крыльями-плавниками, сопротивляясь ветру.
'Интересно, — подумал Измаил, — насколько силен яд, убивший шивараду? Хватит ли его на то, чтобы разлиться по всему его телу и убить заодно и небесных акул?' Но у него не было времени, чтобы наблюдать за развитием событий. Он быстро обернулся, услыхав шум позади. Было похоже, что кто-то большой крадучись пробирается через джунгли. Он опустился на колени и замер, сжимая каменный нож.
Потом услыхал тяжелое дыхание — оно оказалось знакомым — и тихо позвал:
— Нэймали!
— Я не могу позволить, чтобы ты жертвовал собой, — сказала она. — Я хотела помочь, вот и… Ой!
Тут она увидела шивараду, обвисшего на деревьях словно тряпка.
Когда он рассказал ей, что произошло, Нэймали взяла его руку и поцеловала.
— Заларапамтра и Зумашмарта тебя отблагодарят, — сказало она.
— Может быть, только что они уже помогли мне.
Они пошли дальше, обходя мертвого зверя, которого рвали на куски уже с полдюжины акул. Они шли около часа, а потом снова легли спать. Измаил не мог уснуть, несмотря на усталость, — было слишком холодно. Ночь уже кончалась, и температура, по его оценкам, упала почти до сорока градусов по Фаренгейту[Около +5 °C. (Примеч. ред.)].
Он сорвал огромный лист, забрался в гамак, он же лист, Нэймали, обхватил ее руками и накрыл себя и ее другим листом. Она не возражала, хотя и повернулась к нему спиной.
Измаил мгновенно заснул, и ему приснилась первая ночь, проведенная им в гостинице 'Китовый фонтан', когда он делил постель с дикарем огромного роста, Квикегом. С тем самым Квикегом, чьи кости обратились в прах и уже бессчетное число раз побывали и растением, и живой плотью…
Огромный красный диск снова медленно поднялся над горизонтом — сразу стало теплее. Проснувшись, они обнаружили, что ими питаются лианы; пришлось ждать, пока растения напьются. Потом они встали, умылись водой из стручков и попили. Вода, как обычно, парализовала их, но лианы к ним даже не приблизились, как будто зная, что оба они уже отдали им свою дань.
Они продолжали идти на север, еще четыре раза поспав и питаясь зверюшками с двойным носом и тараканами, по вкусу напоминавшими крабов, а также некоторыми другими животными, в том числе летающими змеями. Это были одни из немногих обитателей воздушной среды, у которых не было газового пузыря. Несколько ребер у них развились в большие крылья, которыми змея могла махать вверх-вниз, грубо подражая полету птицы.
Снова миновала ночь со всеми ее опасностями, опять взошло солнце.
— Когда мы дойдем до твоего города? — спросил Измаил.
— Не знаю, — ответила она. — На корабле, я думаю, мы добрались бы туда дней за двадцать. Наверное, пешком мы будем идти в пять раз медленнее.
