уступа. И тогда они вышлют корабли и лодки, чтобы они обогнули уступ и перекрыли выход из шахты. К тому же они могут послать свои корабли за пределы города на поиски судна, высадившего десант, и сопровождавших его кораблей поддержки.
Измаил надеялся только на то, что им удастся сесть в лодки до того, как воины наверху уступа разберутся, что к чему.
Он стал спускаться по лестнице первым, держа в руке факел. Нэймали упала и пролетела половину лестницы, не выпуская из рук мешок с богом; покатившись навстречу каменному зверю, она закричала.
Чудовище каким-то образом умудрилось перевернуться и встать на ноги. Теперь оно снова карабкалось вверх, упираясь задними лапами о пятую ступень снизу. Увидев падающую Нэймали, оно резко вытянуло шею вперед и раздвинуло челюсти. Мешок с богом Зумашмартой пролетел вперед, подпрыгнул от удара вверх и очутился прямо в пасти каменного зверя.
Измаил прыгнул вниз к Нэймали, которая не докатилась до зверя, но лежала так близко к нему, что еще чуть-чуть, и он бы до нее дотянулся и затащил девушку наверх. Вроде бы Нэймали была цела и невредима, если не считать того, что она до крови содрала кожу на лбу, руках и коленях.
Зумашмарта исчез в пасти зверя, когда тот сомкнул свои челюсти, но теперь он снова их разомкнул. Статуя застряла у него в глотке, в самом ее начале.
— Надо спасти великого бога! — завопила Нэймали, чуть не плача.
Измаил отреагировал на это спокойно. Их положение было очень опасным, но в то же время настолько нелепым, что ему даже не хотелось ругаться.
— Мне кажется, твой бог не хочет уходить, — сказал он. — Иначе он не вел бы себя так странно.
Сверху, из коридора над лестницей, слышались вопли и проклятия жрецов. Они резали тело, чтобы стена могла опуститься, а потом снова подняться.
За ним молча стояли оставшиеся в живых члены его отряда.
Впереди был зверь, который проглотил божество, но тем не менее не выказывал никаких признаков духовного преображения или желания причаститься чем-нибудь помимо человеческой плоти.
А вокруг него был всепроникающий, благовонный и пьянящий аромат.
Еще немного, и каменный зверь начнет двоиться у Измаила в глазах. Тут с одним бы справиться…
Вдруг он заметил, что тела Каркри уже нет. От него не осталось ничего, кроме потеков высохшей крови на ступенях. Зверь, наверное, проглотил его без всяких усилий.
Измаил скомандовал идти дальше и, шатаясь, стал спускаться по лестнице, один раз он споткнулся и чуть не упал.
Огромная голова с немигающими мертвыми глазами качнулась к нему, а шея втянулась, словно приготовившись к броску.
Тем не менее зверь не стал нападать, и Измаил благополучно прошел мимо него.
За ним последовала Нэймали; она все никак не могла смириться с тем, что они не спасли Зумашмарту.
— Я не хочу остаться без руки, сунув ее в насть чудовища, — нового Тюра[Тюр — бог в скандинавской мифологии, положивший руку в пасть великого волка Фенриса. (Примеч. ред.)] из меня не выйдет! — сказал Измаил. Этой аллегории она, естественно, не поняла.
— Ты права! — закричал он, перестав сдерживаться. — Если мы пойдем дальше, мы останемся без твоего бога! Но если мы останемся здесь и попытаемся выскрести его оттуда, мы дождемся того, что сюда придут бурагангцы! И убьют нас! Что лучше: умереть вместе с твоим богом или жить без него?
— Ну почему это случилось с ним, а не с Кашмангаи? — причитала она, всхлипывая.
Один из матросов, шедших позади, крикнул:
— Зверь проглотил Зумашмарту! Теперь он у него внутри!
Измаил обернулся. Все, кроме трех человек, уже миновали чудовище. Эти трое стояли на лестнице, не решаясь идти дальше, ибо пасть зверя была широко открыта, а вытянутая шея раскачивалась взад- вперед.
Вряд ли им удастся обойти зверя без потерь. Первому придется пожертвовать собой ради остальных.
— Стойте! — сказал Измаил. Он выхватил мешок с Кашмангаи у того, кто его нес, и кинул его через голову зверя человеку, стоявшему на лестнице впереди других.
— Швырни мешок ему в пасть и беги вниз! — крикнул он.
— Нет! — взвизгнула Нэймали. — Нельзя, чтобы мы потеряли и его тоже!
— Кидай! — сказал Измаил. — Не тяни время!
Матрос — его звали Пункраджи — взял мешок за горловину, размахнулся, и бог оказался зажат между огромными челюстями. Трое мужчин стали протискиваться мимо зверя. В этот момент, словно его осенила мысль, перед тем долго бродившая в его гранитных мозгах, зверь сдвинул с места свои массивные лапы и подался в сторону. Его панцирь настиг последнего из тех, кто спускался по лестнице, и вдавил его в стену.
— Мы можем вернуться сюда в другой раз, убить зверя и извлечь из него этих двух богов, — сказал Измаил. — Бурагангцы ведь не знают, что они внутри одного из стражей.
— Мы потерпели поражение! — сказала Нэймали. — Все наши подвиги оказались ни к чему!
— Ну почему поражение? Просто не сделали того, что хотели, — ответил Измаил. — Зато теперь нам известно то, чего не знают наши враги. Потом мы незаметно вернемся и воспользуемся нашими знаниями.
На самом деле он в это не верил: было маловероятно, что, после всего что случилось, вентиляционные шахты оставят открытыми и не будут охранять. Но ведь в город можно проникнуть и другим путем.
Они поспешно вошли в подземелье, в котором жили твари, державшиеся на потолке с помощью присосок. Люди ринулись к противоположному входу, прикрыв свободной рукой горло; факелы рассеивали тьму впереди, но сзади них мрак опять сгущался. Трупов Памкамши и тех двух тварей, что они убили, не было: то ли их утащили наверх и съели, то ли отряд просто прошел мимо. Во всяком случае, во время своего поспешного отступления они не заметили ничего, что напоминало бы о погибших.
На них напали, когда они добрались до середины комнаты.
Щупальца падали на них, обвиваясь вокруг шеи; они свешивались даже там, где никого не было.
Измаил ткнул факелом в щупальце, сжавшее в объятиях его шею и руку, и оно убралось восвояси.
Нэймали резанула щупальце, сдавившее ее шею, ножом.
Четыре яростных удара рассекли тугие мускулы под кожей до половины, и щупальце свернулось, отпрянув вверх, в темноту.
Другие прижигали щупальца факелами; запахло горелым мясом.
Борьба продолжалась меньше минуты. Щупальца больше не нападали: на этот раз обошлось без потерь.
Как только они побежали дальше, сзади послышался крик.
Измаил обернулся на бегу и увидел, что в дверном проеме позади них пылают факелы. Бурагангцам удалось справиться со стеной.
— Бежим! — крикнул Измаил, повернувшись вперед и прибавив скорости.
Они остановились, добежав до противоположного входа, закрытого заново сплетенной паутиной. Судя по движениям вражеских факелов, люди сражались со щупальцами. Измаил приказал лучникам стрелять в преследователей, которые, отражая нападение щупалец, сбились в кучу; четверо из них упали. Следующий залп поразил еще четверых, и враги в испуге побежали назад, ко входу. Не добежав до него, они повернули обратно и снова бросились навстречу отряду Измаила, пронзительно вопя. Один из факелов на мгновение осветил серого каменного зверя, который протискивался сквозь узкое отверстие, царапая панцирем каменные стены. Очевидно, до сих пор он заглатывал второго бога, а теперь решил полакомиться простыми смертными.
Прорываясь сквозь паутину, Измаил представил себе, какая грандиозная битва может произойти
