стал снижаться, потом переломился надвое, и оба обломка одновременно упали на передний склон горы.
Нэймали вдруг схватила Измаила за руку, показав куда-то в сторону. Измаил оглянулся и при свете луны увидел по правому борту десять маленьких точек.
— Должно быть, это возвращаются бурагангские китобойцы или военные корабли, — сказала она.
— Пора уносить ноги, — отозвался Измаил. — Мы уже навредили им, как могли.
Он сказал это старшему помощнику, который передал его распоряжение. Сразу после этого с палубы «Руланги» взлетел небольшой пузырь с сигнальной шашкой. Вскоре в тысяче футов над ними вспыхнул белый огонь. Суда, бороздившие небо над городом, повернули к «Руланге». Флагман продолжал идти навстречу вражеским кораблям. Лунный свет был таким ярким, что Измаил разглядел, что с кораблей спустили две дюжины военных катеров. Это были быстроходные, обтекаемые суденышки с командой примерно из восьми человек. Они собирались остановить «Рулангу» и взять ее на абордаж, в то время как корабль-матка попытается легонько ударить «Рулангу» в борт. Идти на таран было рискованным делом — оно требовало большого искусства. Если удар окажется слишком сильным, могут разбиться оба корабля; если он будет слишком слабым, то оба судна все равно получат легкие повреждения, но предполагаемая жертва сможет ускользнуть. К тому же, если таран окажется неудачным, нападающие могут сами стать жертвами.
Измаила не интересовали эти военные хитрости, граничащие с самоубийством. Ну что можно было сделать в такой ситуации? Оставалось ждать, когда абордажные катера, более быстроходные, чем большой корабль, подойдут к борту и бросят свои гарпуны. Некоторые из этих острог пронзили тонкую обшивку, некоторые просто упали на палубу, а другие зацепились зазубренными наконечниками за леера или проткнули газовые пузыри. Газ сразу начал выходить наружу, и корабли стали снижаться. Матросы поспешили перерезать концы абордажных гарпунов, смазать пробитую обшивку клейкой смесью и поверх нее наложить заплаты.
Между тем с катеров полетели новые гарпуны, а сами они с размаху ударились о борта корабля; их матросы прорубили дыры в обшивке и полезли внутрь.
Корабль-матка снизился вслед за кораблем противника, но «Руланга» падала быстрее, так что бурагангское судно прошло прямо над ней, чуть-чуть не задев днищем ее верхней палубы.
Ее огромная рулевая лопасть все же ударилась о ют «Руланги» возле мостика, прорвав огромную дыру в обшивке. Но и сам руль оказался серьезно поврежден.
'Руланга' продолжала идти тем же курсом, проскользнув между двумя неприятельскими кораблями, которые, упустив ее, чуть не столкнулись между собой. К «Руланге» пришвартовались новые катера, но стрелы ее лучников настигали нападающих, и те, кто остался в живых, карабкались обратно на свои суда. Без поддержки корабля-матки, который должен был протаранить «Рулангу», им не было смысла продолжать атаку.
Вражеские суда повернули и пошли в крутой бейдевинд, а «Руланга» стала приводиться к ветру. Вскоре — благо что еще оставалось время до захода луны — «Руланга» закончила поворот и резво побежала вперед. Другие заларапамтранские корабли вытянулись за флагманом на расстояние в милю. Вражеские суда, вышедшие из города, снова повернули и пошли в бакштаг, но у них было мало шансов быстро догнать заларапамтранцев. Флот, приближавшийся к городу, просигналил им фонарями и сменил курс, чтобы перехватить противника.
Хотя интервенты летели не налегке — у них был груз зажигательных бомб, которые они не успели сбросить, — отрыв был слишком велик. Сумеют ли они сохранить эту дистанцию, зависело от ветра и удачи. Измаил не велел сбрасывать бомбы, хотя они и замедляли ход кораблей. Он — считал, что они еще могут пригодиться: он хотел узнать, на что способно это оружие.
Ночь не кончалась. Луна закатилась за западный горизонт, и снова стало темно. Во мраке горели лишь огни обоих флотов, бегущие над землей. Измаил успел три раза поспать. Луна восходила уже шесть раз, освещая корабли преследуемых и преследователей. Взошло зловеще-красное солнце — расстояние между флотами сократилось так незначительно, что Измаилу не о чем было беспокоиться.
За это время были заделаны пробоины в корпусе. Три раза корабли проплывали сквозь красные облака криля, собирая рачков в огромных количествах, чтобы пополнить запасы провизии на камбузе и накормить животных-пузырей. Приток газа позволил заларапамтранскому флоту подняться вверх примерно на двенадцать миль над землей. Бурагангцы последовали их примеру, и потом, мучительно медленно сокращая расстояние между собой и интервентами, они продолжали набирать высоту. Под конец второго дня их корабли летели примерно на шесть тысяч футов выше, чем те, кого они преследовали.
Однако воздух на такой высоте был менее плотным, и они стали терять скорость. Бурагангцы рассчитывали воспользоваться воздушными течениями, более быстрыми, чем внизу, но в этот раз им не повезло. Поэтому они опять снизились, оказавшись примерно на двести футов ниже заларапамтранских кораблей.
Первый помощник сказал, что, по его мнению, их догонят еще до наступления следующего дня.
— На это я и рассчитываю, — ответил Измаил. — Я как раз и хотел позволить им медленно к нам приблизиться. Если бы мы убрали часть парусов, они бы заподозрили что-то неладное и начали осторожничать. А мне надо, чтоб они подошли смело и самоуверенно. Их численное превосходство так велико, что они, должно быть, уверены в своей победе.
Пунджаки был посвящен в планы Измаила, но, полагаясь на свою интуицию воздухоплавателя, не очень-то им доверял.
Его отцы сражались в воздухе по-другому. Однако он промолчал. Негоже было спорить с человеком, который сумел проникнуть во вражескую твердыню и выкрал оттуда богов, — правда, потом он их потерял, — а потом сумел разрушить город изобретенным им же оружием.
Предсказание Пунджаки было не совсем точным, но все же было недалеко от истины. Бурагангцы не настигли их до конца ночи. Через час после того как взошло красное солнце, первый корабль их эскадры оказался над судном, замыкающим строй заларапамтранцев. Тогда на все корабли передали приказ Измаила, чтобы они убавили парусов и выстроились во фронт.
Маневр был выполнен достаточно быстро, хотя линия получилась более рваной, чем ему хотелось бы.
Через минуту после того как корабли построились согласно его приказу и сразу после того, как вражеский флагман оказался над выбранным им заларапамтранским кораблем, Измаилу доложили о том, что дело приняло новый оборот.
Матрос, который докладывал ему об этом, был очень напуган. Но не предстоящим сражением, а тем, что он увидел прямо по курсу.
Измаил обернулся и увидал впереди огромную красноватую массу, плывущую по небу за много миль от них.
— Это и есть Багряный Зверь Жалящей Смерти? — спросил он. — Ты уверен?
— Это он, — сказала Нэймали, обращаясь к матросу. Она тоже расширила глаза и побледнела.
Было ясно, что и враги тоже его увидели. Флагманский корабль покинул свою позицию над другим кораблем и отступил, убавив для этого парусов.
— Наверное, это тот самый Зверь, который погубил мой народ, — сказала Нэймали.
Она только предполагала, но это действительно вполне могла оказаться та самая тварь. К счастью для людей, их было очень мало, и, если верить тому, что рассказывали жители Заларапамтры, передвигались они медленно. Они часто опускались к земле и питались жившими там животными. Возможно, этот Зверь делал это недавно, — он летел всего в шести тысячах футов над землей, хотя и набирая высоту.
Измаил долго стоял неподвижно, размышляя. Пунджаки мерил шагами палубу, искоса поглядывая на Измаила. Без сомнения, он недоумевал, почему тот не командует смену курса.
— Значит, бурагангцы заманили Зверя в Заларапамтру, — сказал Измаил. Они играли в очень опасную игру, — ведь Зверь не только неимоверно велик и тяжел, но может быть и очень быстр. Он ведь может передвигаться с помощью взрывов, так?
— Так, джугнайя, — ответил Пунджаки. — Кроме того, у кахамвуду на теле есть лопасти, которые он
