пытаясь схватиться руками за горло, или точнее за то, что перекрывало ему дыхание.
Через миг он рухнул лицом вниз в сухую землю, мертвый, или по меньшей мере — без сознания.
Мужчина, спасший ее от второго злодея, был невысок и массивен, и тоже одет в плащ и бурнус. Он сунул что-то в карман, вероятно веревку, которой задушил нападавшего, и внимательно посмотрел на Машу. В его руках ничего не было.
— Маша? — мягко спросил он.
Она снова могла дышать. Выбравшись из-под покойника, она выдернула кинжал, торчащий из его горла и поднялась.
В голосе незнакомца чувствовался иностранный акцент:
— Можете убрать свой нож, моя дорогая. Я спасал вас не для того, чтобы убить.
— Я благодарю тебя, чужеземец, — ответила она. — Но держись от меня подальше.
Не обращая внимания на предупреждение, он сделал два шага вперед. И она поняла, кто он такой. В Приюте ни от кого не исходил такой запах прогорклого масла.
— Смшии, — сказала она тихо.
Он хмыкнул.
— Я знаю, ты не видишь моего лица. И хотя это противно моим религиозным убеждениям, я должен принять ванну и перестать смазывать тело и волосы маслом. Я двигаюсь тихо, как тень, но для чего мне способности, если любой за квартал слышит мой запах?
Не спуская с него глаз, она нагнулась и обтерла кинжал о плащ мертвеца.
— Ты тот, кто преследовал меня? — спросила она, выпрямившись.
Он присвистнул от изумления.
— Ты видела меня?
— Нет. Но я была уверена, что кто-то ходит за мной по пятам.
— Ах! Значит у тебя есть шестое чувство. Или ты в чем-то виновна. Пошли! Лучше побыстрее убраться, пока кто-нибудь не явился сюда.
— Я хотела бы знать кто эти люди…были.
— Это раггахи, — ответил Смшии. — Еще двое находятся в пятидесяти ярдах. Я полагаю — наблюдатели. Они не замедлят явиться, как только начнут беспокоиться, почему вместо этих двоих появилась ты.
Это напугало ее гораздо больше, чем нападение.
— Ты хочешь сказать, что багровый маг стремится захватить меня? Почему?
— Не знаю. Может быть он рассуждает так же, как многие в этом городе. Он считает, что Бенна сказал тебе гораздо больше, чем ты рассказала. Да пошли же! Быстрее!
— Куда?
— К тебе домой. Мы ведь можем поговорить там, не так ли?
Они быстро направились к ее дому. Смшии продолжал оглядываться, но место, где валялись два трупа, оставалось спокойным. Когда они добрались до двери, она внезапно остановилась.
— Если я постучусь, то раггахи могут услышать, — прошептала она. — Но я должна войти. Моя дочь очень больна. Ей нужно принять лекарство, мне дал его доктор Надиш.
— Так вот почему ты вышла из дома, — сказал Смшии. — Отлично. Стучи в дверь. Я буду охранять тебя сзади.
Он внезапно исчез, двигаясь с удивительной для такого толстяка быстротой и легкостью. Но запах остался.
Она подчинилась его приказу, и наконец Шмурт принялся бурчать под дверью и греметь засовом. Как только она вошла, запах масла стал сильнее, Смшии проник в холл и захлопнул дверь, прежде чем изумленный Шмурт успел возразить.
— Все в порядке, — сказала Маша.
Старый Шмурт перевел свои бегающие глазки на Смшии, освещенного масляной лампой. Даже если бы он отличался хорошим зрением, то не смог бы разглядеть лица Смшии. Оно было закрыто зеленой маской.
Шмурт с отвращением скривился.
— Я знаю, что от твоего мужа мало проку, — прокаркал он. — Но явиться сюда с этим чужеземцем, этой бочкой тухлого жира… шевау!
— Это не то, что ты думаешь, — спокойно возразила она.
Смшии заметил:
— Нужно срочно принять ванну. Всякий чует меня за версту.
— Эвроен дома? — спросила Маша.
Шмурт хмыкнул и пробурчал:
— В такой ранний час? Нет, ты и твой вонючий любовник будете в безопасности.
— Будь ты проклят! — возмутилась Маша. — Он здесь по делу!
— Знаю я ваши дела!
— Заткни пасть, старый козел! — воскликнула Маша. — Или я отрежу тебе язык!
Шмурт с шумом захлопнул дверь своей комнаты перед их носом. И оттуда принялся осыпать ее ругательствами:
— Шлюха! Стерва! Подстилка!
Маша пожала плечами, зажгла лампу и принялась подниматься по ступенькам. Смшии следовал за ней. Валлу изумилась, увидев, что вслед за дочерью в комнате появился толстяк.
— Кто это?
— Кто-то не может опознать меня? — изумился Смшии. — У нее что, парализовано обоняние?
Он стянул с лица маску.
— Его почти не осталось, — сказала Маша. Она поспешила к Кхим, лежащей на стопке вещей. Смшии стянул плащ, открывая тонкие руки и ноги, и тело, похожее на круг сыра. Его рубашка и жилет, сделанные из какого-то бархатистого материала были украшены цехинами, пришитыми плотно друг к дружке. На широком ремне, опоясывающем его талию, висело двое ножен, из которых торчали рукоятки ножей, и чехол, из которого выглядывал кончик бамбуковой трубки. Рядом висела кожаная сумка, приблизительно с голову Маши.
— Орудия производства, — сказал он, встретившись с ее вопросительным вглядом.
Маша на мгновение задумалась, какая может быть профессия у человека с таким арсеналом, но эта мысль не долго занимала ее. Она положила руку на лоб Кхим, посчитала пульс и направилась к котелку, висящему на крюке.
Смешав порошок с водой, согласно указаниям Надиша, и помешав смесь длинной ложкой, она обернулась. Смшии стоял на коленях рядом с ребенком и рылся в своей сумке у пояса.
— Я кое что понимаю во врачевании, — сказал он, когда она приблизилась. — Вот. Выплесни свои лекарства на помойку и попробуй это.
Он встал и протянул ей кожаный сверток. Маша посмотрела на него, не зная на что решится.
— Понимаю, ты не хочешь рисковать, принимая зелье от чужеземца. Но пожалуйста, поверь мне. Этот зеленый порошок в тысячу раз лучше, чем плацебо, которое Надиш вручил тебе. Если он не вылечит твоего ребенка — я перережу себе глотку. Клянусь.
— Большая польза ребенку, — буркнула Валлу.
— Это магический порошок? — спросила Маша.
— Нет. Магия может приглушить симптомы, но болезнь останется, и когда действие ее закончится, болезнь возвратится вновь. Вот. Возьми! И я не хочу слышать ни слова возражения. Меня ведь когда-то обучали искусству врачевания. То место, откуда я прибыл, славится своими знахарями, которые в двадцать раз сильнее, чем любой врач в Приюте
Маша смотрела в его темное блестящее лицо. Ему было около сорока лет. Высокий чистый лоб, длинный прямой нос, красиво очерченный рот; он был бы красив, если бы щеки не были такими округлыми, а подбородки — массивными. Несмотря на слои жира, вид у него был располагающий; черные глаза под кустистыми темными бровями светились живостью и умом.
— Я не могу согласиться на эксперимент с Кхим, — сказала Маша.
