Ледяной город

– Виноват, забыл. Честно говоря, мне бы хотелось так же хорошо сохраниться, как вы, когда мне стукнет девяносто пять – ой, простите, не стреляйте, я имею в виду пятьдесят пять!

– Пятьдесят шесть, но кто считает?

Бойлу принесли шоколатин, и он с жадностью на него набросился. Санк-Марс следил, как из рогалика вытекает на тарелку капелька горячего шоколада.

– У меня для вас, детектив, припасена долгая история. Так что придется вам потерпеть, ладно? Эти выходные у меня выдались чертовски непростые.

– Я весь внимание, – заверил его полицейский, не сводя глаз с капельки.

Окиндер Бойл напомнил ему о своем походе в туннель в канун Рождества и разговоре с Банкиром. Потом рассказал о визите дочери Карла Бантри – Хитер, навестившей его в связи с публикацией репортажа о ее отце.

– А теперь представьте себе, что несколько дней назад ко мне пришла еще одна молодая женщина, которая тоже назвалась Хитер Бантри и дала мне координаты своего отца – настоящего Карла Бантри, за которым ухаживают в лечебнице на южном берегу, и ни к какому туннелю он в жизни близко не подходил.

– Постой. Выходит, есть два Карла и две Хитер?

– Именно так. Только одна комбинация отца с дочерью настоящая, а другая – состряпана ЦРУ.

– Окиндер, не торопись делать скоропалительные выводы. Ты же не станешь меня убеждать, что у тебя есть реальные доказательства?

Бойл сдувал крошки с пальцев и хитровато улыбался.

– Согласен. Только умозаключения. Но давайте рассмотрим факты. Кто-то направляет группу мужчин к туннелю, чтобы они адресовали меня к кому-то, кого называют Банкиром, только он оказывается не тем, за кого себя выдает, а тех мужчин, которые мне на него указали, позже и след простыл. Я проверил. Железнодорожная полиция проводит обходы туннеля каждую ночь. Там запрещается жечь костры и ночевать. Но случайно обстоятельства складываются так, что в канун Рождества сотрудники железнодорожной полиции получают несколько дней отгулов. Получается, что те актеры, которые направили меня в туннель, хорошо знали свое дело. Они были очень убедительны, им бы кто угодно на моем месте поверил. – Бойл облизнул губы и откусил еще кусок шоколатина. – И тут я выясняю, что есть еще и настоящие Хитер и Карл Бантри. Я еду на южный берег и навещаю там Карла, который живет своей жизнью в дурдоме для шизанутых. В общем, он рассуждает достаточно здраво. Он мне сам говорит, а дочь это подтверждает, что его счета оплачивает бывший работодатель, то есть банк.

– Так что, значит, банк в самом деле оплачивает его счета?

– Когда я работал над своим материалом, я наводил справки в этом банке. Они толком не могли мне объяснить, что к чему. Их финансовая поддержка очень невелика. Чеки посылает страховая компания, и, по-видимому, их львиную долю получает его жена. В этом плане в том материале, который я опубликовал, все в порядке. На выходные я снова связался с банком. Там по этому поводу никто большой радости не выразил, но делать им было нечего. Что касается двух больших начальников оттуда, они не платят за лечение Карла Бантри в лечебнице. К чему им это отрицать? Такая информация только выставила бы их в лучшем свете. Я снова перезвонил в лечебницу. Там мне сказали, что они не знают, кто оплачивает счета. Каждый месяц им перечисляют деньги на счет.

– Интересно.

– Вот именно.

– Я только не понял, какое отношение к этому имеет ЦРУ?

– Карла Бантри я навестил в лечебнице в субботу утром. В тот же день – в субботу вечером – ко мне пришла первая Хитер Бантри, то есть та, которая себя за нее выдает, и попыталась выяснить, что я там делал, насколько я врубился в ситуацию и о чем собираюсь написать. То есть та девушка, которая называет себя Хитер Бантри, знала, что я был у настоящего Карла Бантри. Она мне призналась, что на самом деле ее зовут не Хитер Бантри, но назвать мне свое настоящее имя она отказалась, сказав, что не имеет на это права. Еще она меня предупредила о том, что, если я напечатаю опровержение своего первого материала, она, возможно, погибнет и повинен в ее смерти буду я, – как вам это нравится? И при этом добавила – обратите внимание, – что с ней разделаются те же симпатичные ребята, которые свернули шею Акопу Артиняну.

– Ну и дела… – вырвалось у Санк-Марса.

– Потом она решила разыграть свою последнюю карту. Она сказала, что если я ей не верю, то могу позвонить знаменитому сыщику Эмилю Санк-Марсу, который убедит меня ничего не печатать.

– Она что, прямо так и сказала? – спросил детектив и покачал головой. – Но все-таки я здесь никакой связи с ЦРУ не прослеживаю.

– ЦРУ в моей истории обозначилось раньше. Я эту связь специально не искал. Эта девица хотела меня убедить в том, что работает на полицию. Напрямую она мне этого не сказала, но пыталась прозрачно намекнуть. Ей для этого надо было дать мне понять, что она там с кем-то связана, это же логично? Она же не могла мне открытым текстом заявить, что работает на ЦРУ? Я вам больше скажу, Эмиль, – я этого парня сам видел.

– Какого парня?

– Ну, малого этого из ЦРУ.

– Какого малого из ЦРУ? Кто он? Где? Когда? Откуда ты об этом знаешь? – Санк-Марс был настолько взволнован, что не знал, с чего начать.

– В пятницу вечером, накануне моей поездки в лечебницу, уже после того, как я узнал о существовании второй Хитер, я встретил в баре первую, фиктивную. Дело было так: я сидел в баре, она туда неожиданно вошла, окинула взглядом помещение и вышла. Я пошел за ней. То же самое она сделала в другом баре. Потом вошла в третий и встретилась там с этим малым, который значительно старше ее. Одет он был с иголочки. Они там друг другу руки пожимали, ворковали как голубки, наглядеться друг на друга не могли, такие вот дела. Ну вот, я и решил к ним подойти поздороваться.

– Зачем же ты это сделал?

– Вообще-то я не из робкого десятка. Когда эта первая Хитер пришла ко мне на следующий вечер, я спросил у нее, кто этот человек? Она мне стала голову морочить, сказала, что он – ее отчим. Тут-то я ее и подловил, спросил, с каких это пор девушки-студентки со своими отчимами руки через стол ласкают и бросают друг на друга влюбленные взгляды? Тогда она призналась, что все это выдумала, но никакого ответа мне опять не дала. Эмиль, это и есть тот малый. Точно, это он.

– Что ты можешь мне о нем рассказать?

– Ему где-то сорок с гаком. Прекрасно одет. Шмотки у него первоклассные, и сам он выглядит что надо. Что я могу еще сказать?

– Ты заметил, какая у него марка машины? А что у тебя с телефоном этой самозванки – Хитер Бантри? Неужели у тебя теперь есть ее телефон?

Репортер глотнул кофе.

– Я ей сегодня утром позвонил. Девица ответила, а я повесил трубку. В пятницу вечером, когда я уже с ними поговорил, мне пришла в голову мысль проследить за ними, когда они выйдут из бара. Они зашли в какое-то здание, и там я их потерял. Тогда я вернулся в бар, чтобы заняться тем, чем собирался, – слегка поддать и кого-нибудь закадрить. И что же я увидел? Они оба вышли на улицу, но уже из дверей другого дома. То есть, я хочу сказать, кто будет просто так петлять и крутить, гуляя по разным зданиям без всякой на то очевидной причины, кроме людей, которые не хотят, чтобы им сели на хвост? Они влезли в машину и смылись еще до того, как я успел опомниться. Единственное, что я успел заметить, – тачка была зеленого цвета.

– Очень плохо.

– Но в субботу вечером, когда птичка от меня упорхнула, я спустился за ней следом и кое-что узнал. Номер, к сожалению, не разглядел – было темно, а лампочка освещения номера не горела. Но марку машины я все-таки выяснил – это «инфинити-Q45». Таких тачек в нашем городе немного.

Санк-Марс просиял от счастья.

– Молодец, Окиндер. Отличная работа!