– Зовите меня просто – Наездник-Б. Вот номер ее телефона.
Журналист вырвал листок из маленького карманного блокнота и протянул его через стол сержанту- детективу Эмилю Санк-Марсу, который мгновенно, даже до того, как положил его в карман, намертво запомнил, как будто номер был написан невидимыми чернилами и мог моментально исчезнуть. Какое-то время он молчал, потом сказал:
– Спасибо, Окиндер, – у него запершило в горле. – В субботу вечером, возможно, именно в то время, когда девушка была у тебя, мне позвонил тот человек из «Q45». Он оторвал меня от вечеринки, на которую я пригласил друзей. Я не знаю, кто он такой. Мы не раз с ним говорили, но я его не знаю. Он пытался на меня нажать, чтобы я попросил тебя ничего не печатать.
– Считайте, вы меня уломали. Мне здесь нужны не мелкие подробности, а настоящая сенсация.
– Раньше или позже ты ее получишь. – Санк-Марс положил локти на стол и потер руки. – Ну как тебе шоколатин?
Бойл рассмеялся.
– Ладно, Эмиль, расслабьтесь. Не отказывайте себе в маленьких радостях жизни!
– Так и быть, уговорил, – сдался сыщик. – Сегодня у нас есть повод для праздника.
Они обменялись понимающими взглядами и широко друг другу улыбнулись.
Детектив Билл Мэтерз шел по узким людным улицам к дому, куда недавно переехал механик. Заметив почтальона, шагавшего неподалеку в том же направлении, он решил, что не будет звонить в квартиру по домофону, а войдет вместе с почтальоном. В небольшой прихожей на стене висели почтовые ящики. Мужчина поставил сумку на пол и занялся сортировкой почты.
– У вас есть что-нибудь для Джима Коутеса? – спросил Мэтерз, выдержав паузу.
– По правилам, сэр, вы должны пользоваться собственным ключом. Если я не знаю адресата в лицо, я не имею права передавать почту в руки.
Мэтерз показал ему свой жетон.
– Это ничего не меняет, – сказал ему почтальон.
– Мне не обязательно читать его корреспонденцию. Мне нужно знать, пишет ли ему кто-нибудь.
Почтальон заглянул в почтовый ящик.
– Ему прислали открытку и письмо.
– От кого?
Мужчина вынул почту из ящика.
– Открытка из Бразилии.
– Кто ее прислал?
– Почем мне знать? Я не могу разобрать подпись. И вообще, мне этого делать не положено.
– Еще не родился такой почтальон, который бы не читал открыток. За всю историю почтовой службы таких почтальонов просто не было.
Мужчина был старше Мэтерза, ему уже было за сорок, и его облик вполне соответствовал профессии. Из-под зимней шапки на виски выбивались поседевшие волосы. Он снова бросил взгляд на открытку.
– Ничего особенного здесь нет. Сами можете прочитать, – сказал он.
Кто-то путешествовал по Бразилии, и ему хотелось, чтобы Джим Коутес был с ним. Подпись сначала показалась Мэтерзу довольно странной, он прочел что-то похожее на слово «мне», но, сравнив буквы с другими, понял, что там было коряво нацарапано слово «мама».
– А это что за письмо? Кто его прислал?
– Обратного адреса нет.
– А почтовый штемпель?
Мужчина внимательно его рассмотрел.
– Местный.
– Спасибо. Я благодарен вам за помощь.
Он поднялся по ступеням на третий этаж и постучал в дверь Джима Коутеса. Послышались шаги, юноша подошел к двери, открыл ее, оставив на цепочке, и спросонья уставился в узкую щелочку.
– Привет, Джим. Как поживаешь?
– Ах, это вы? – Он снял цепочку и впустил полицейского в квартиру.
– Ты что, Джим, мне разве не рад? – Было очевидно, что парень только что вылез из кровати. На нем были джинсы, которые он не успел застегнуть, и черная майка с коротким рукавом, в которой он, должно быть, спал. Джим пожал плечами, зевнул и застегнул молнию на джинсах. – А я-то думал, ты обрадуешься, – с укором сказал сыщик.
– С чего бы это?
– А то ты не знаешь?
Парень снова пожал плечами.
– Я слышал о Каплонском, – признался он.
Мэтерз прошел в квартиру, рассматривая обстановку.
– Верно, Каплонского разорвали на клочки. От него почти ничего не осталось. Можешь такое представить? Ты себе спокойно идешь парковать машину. Врубаешь заднюю передачу, и вдруг – ба-бах! Наступает конец света. В одночасье ты оказываешься пред вратами чистилища, стучишься и удивляешься, почему тебе никто не открывает.
Парень пытался слегка пригладить растрепанные волосы, тер заспанные глаза.
– Это все тот же гараж, Джим, в котором ты работал. Одному из ребят, который там с тобой вкалывал, шею сломали и проткнули сердце крюком для мяса, а начальнику твоему бывшему подложили под задницу ящичек с динамитом. Тебе бы стоило подумать, кто будет следующим.
Мэтерз закончил осмотр квартиры, но ничего особенного не заметил – разве что телефона там не было – и повернулся к парню лицом.
– Хорошо, что я оттуда слинял.
– Я бы заметил, Джим, что ты недооцениваешь свое положение. У тебя кофе не найдется?
Неожиданная просьба смутила молодого человека.
– Да, наверное, есть. Кажется, там что-то еще осталось.
– Можно тебя побеспокоить? А то я приехал на пустое брюхо, а нам с тобой надо кое о чем потолковать. Ты бы и себе, что ли, заодно налил. Мне надо, чтобы ты окончательно глаза продрал.
Мэтерз последовал за ним на маленькую кухоньку и внимательно все осмотрел. Телефона там тоже не было, раковина до верха была заставлена грязной посудой, а когда парень открыл холодильник, чтобы взять сливки, Мэтерз увидел, что еды у него там было достаточно.
– Ты нашел работу, Джим?
– Да, нашел.
– Отлично! Снова механиком заделался?
– Нет, шины меняю. Снимаю старые покрышки, ставлю новые колеса, такие вот дела. В общем, все нормально, – как и раньше тачки починяю. Они там меня подучили, платят неплохо, так что все путем.
– Рад за тебя. В таком гараже тебя, наверное, нелегко будет найти.
Коутес, насыпавший кофе в кофеварку, замер и уставился на полицейского.
– Никто меня и не ищет, – уверенно заявил парнишка.
– Ты так считаешь? А телефон ты почему до сих пор не поставил?
– Вы меня, что, за полного идиота держите?
– Молодец, Джим, что особенно не высовываешься. Для тебя это очень важно. Не хочу тебя пугать, но прошел слух, что кое-кто интересуется твоим новым местом жительства.
В этот момент Мэтерзу показалось, что Джим Коутес проснулся окончательно.
– С чего бы это? Я же ничего не знаю.
Мэтерз скорчил недовольную гримасу и цыкнул зубом.
– Вот в этом, Джим, и вся заковыка. В эту версию уже мало кто верит. Если бы ты и в самом деле ничего не знал, всем было бы на тебя наплевать. Но люди тобой интересуются. Вполне возможно, те самые люди, которые сделали то, что сделали с бедным Акопом. Ведь Каплонский им тоже вроде никак не мешал, правда? Он, должно быть, даже считал себя другом семьи. Поэтому мне сдается, что либо ты что-то знаешь, но не хочешь нам об этом рассказать, либо тебе что-то известно, но ты сам не очень себе представляешь,
