кармане пальто нож с выкидным лезвием и, двумя сильными ударами перерезав артерии у Любина в паху по обеим сторонам от мошонки, столкнул в фонтан обмякшее тело, которое, пробив лед, ушло под воду.
Швырнув туда же нож, он тщательно осмотрел свои ботинки, брюки и пальто (кровавых пятен не оказалось), вышел из парка и двинулся в сторону Лубянки, где ему предстояло выкупить свое прошлое.
Изображение затененного, или закатного, солнца символизирует почти завершенную трансформацию в той стадии, когда еще существует опасность неудачи. Оно внушает надежду и одновременно призывает к бдительности.
Исследователь комиксов Милош Смилош — автор нашумевших статей «Где же настоящий футбол, Чарли Браун?», «Отображение тайных сексуальных желаний в ежедневных выпусках комиксов» и графическо-беллетристической автобиографии «Называйте меня „сэр“!» — писал в своей неофициальной, сильно приукрашенной биографии, что кожаные подвески, декорированные желтым стеклом и полированным обсидианом, были весьма популярны у представителей богемы и интеллектуалов Балтии в период между войнами. В основу дизайна этих подвесков был положен декор фирменного трико Флэша Гордона — героя популярной в 1940 году серии комиксов «Флэш Гордон завоевывает Вселенную», — интерпретированный неизвестным эстонским художником.
ВОТ ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ ОТНОСИТЕЛЬНО ЗАВЕРШЕНИЯ ОПЕРАЦИИ «СОЛЬ»
— Итак, — сказал Тону. Он стоял в проеме открытой двери, держась за дверную ручку и поставив одну ногу за порог. — Кажется, я ответил на все интересующие вас вопросы? — В конце фразы он повысил голос и вскинул брови.
— А Албанец Эдди?
— Ах да, Эдуард… Похоже, мы про него совсем забыли. — Он криво улыбнулся, и мне показалось, будто я смотрю на опасную рептилию, готовую в любой момент на меня броситься. Странно, что кто-то мог ему доверять. — Эдуард был талантливым контрабандистом. В совершенстве овладел этим искусством еще при советском режиме с его недоверием и маниакальной подозрительностью. И мы не сомневались, что в этой либеральной стране, где принято доверять людям, он преуспеет в своей деятельности.
— И что же с ним случилось?
Тону хотел было вернуться в квартиру, но передумал и остался в прежней позиции — с рукой на дверной ручке и ногой за порогом.
— Он был похож на Яна — такой же жадный, лживый и лицемерный. С другой стороны, Эдуард работал по найму и был лишь временным членом нашей группы. Хотя он помог нам заполучить кое-какие нужные вещи, пользоваться его услугами на постоянной основе мы не собирались…
— Какие вещи?
Тону отлепился от дверной ручки и сделал шажок назад, снова ступив в коридор.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы. Вы и так знаете больше, чем нужно.
— Ничего подобного, — возразил я. — Сейчас у меня к вам больше вопросов, нежели три часа назад. Вы не можете так просто взять и уйти… То, что вы мне до сих пор рассказывали, не имеет никакого смысла…
— Какую часть моих объяснений вы не понимаете?
— Всё, все части. Я просто не могу поверить…
— А вам и не надо. Я лично не знаю такого закона, который обязывал бы кого-либо верить в ту или иную истину. Вам следовало быть более благодарным, знаете ли. Людей убивают и за менее ценную информацию, нежели та, которую вам доверили.
— И вы, значит, думаете, что я буду молчать?
— Надеюсь ли я на ваше молчание? — рассмеялся Тону. — Конечно. Ну кому вы об этом расскажете? Кто вам поверит? Думаю, на сей счет мы можем быть спокойны. Однако предусмотрели все возможности. Так что если вы вдруг разговоритесь, я могу снова нанести вам визит. Кроме того, теперь, когда Ян разбудил любопытство людей, которые ищут «Изумрудные скрижали» и желают их приобрести, вы, начав распространяться о своих знаниях в этой области, несомненно привлечете к себе внимание куда более жестоких и бескомпромиссных, нежели мы, субъектов. Между тем, как я уже говорил, мы в скором времени уедем отсюда и помочь вам будет некому.
— А что, если я все-таки решусь на это, наплевав на все опасности? Право же, история того стоит, — сказал я, блефуя. Впрочем, блеф был так себе, слабенький, ибо никакой решимости продолжать игру я в себе не ощущал.
Тону, одарив меня разочарованной улыбкой, пожал плечами:
— Как вы понимаете, я не собираюсь поселиться у вас в квартире. И не смогу контролировать ваши действия. Хочу, однако, напомнить, что в случае опубликования материалов на эту тему вас привлекут к суду за незаконное насильственное вторжение и, возможно, по подозрению в убийстве. Так что если вам вдруг захочется ознакомиться с современным положением дел в тюрьмах штата Коннектикут, мистер Сикль, будьте уверены, сделает все, чтобы это ваше желание осуществилось. Впрочем, если бы мы думали, что вы тупы и упрямы до такой степени, то ни вас, ни вашего приятеля Джозефа, ни его дядюшки уже не было бы в живых. Так что проявите мудрость, мистер Томм, не нарывайтесь на неприятности. Это квинтэссенция того, что я могу вам пожелать.
С этими словами Тону вышел из моей квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь и демонстрируя тем самым, что хорошие манеры свойственны ему при любых обстоятельствах. Я слышал удаляющийся звук его шагов на лестнице, а выглянув из окна, увидел, как он садится в неброский автомобиль неопределенного цвета. Заведя мотор, Тону включил указатель поворота, хотя других машин на улице не было, и поехал в южном направлении — вон из города Линкольна.
Было уже слишком поздно или слишком рано, чтобы ложиться спать. Должен признать, что у меня до сих пор проблемы со сном. Впрочем, по мере того как проходят дни и эти события все больше от меня отдаляются, сон понемногу нормализуется. Как известно, мельницы Господа Бога мелют медленно, но перемалывают все.
Итак, вместо того чтобы идти спать, я принял душ, побрился и выпил полный кофейник кофе, который, впрочем, вмещал не более двух чашек, поскольку в этой квартире буквально все, включая посуду,
