Спина его выглядела еще хуже, чем грудь, — если такое вообще возможно.
— Убирайся, — сквозь зубы процедил он.
Злость охватила Лору с такой силой, что она едва не задохнулась. Она злилась на Бена, который решил, будто при виде этих шрамов она с визгом бросится наутек. Злилась на то, что он не помнил о ее существовании семь с лишним лет, что ее не было рядом, когда он страдал от невыносимой боли, что слишком много драгоценного времени они потеряли даром в этой долгой разлуке.
Умом Лора понимала, что по крайней мере отчасти злится зря. Бен не был виноват, что не помнил ее… но оттого она злилась еще сильнее.
— Черта с два! — гневно выпалила она. — Да как ты смеешь?!
Бен обернулся в тот самый миг, когда Лора шагнула к нему, крепко сжав кулачки.
— Лора, ты не должна…
— Ты же месяц — месяц с лишним! — мучил меня, внушая, что мы не можем быть вместе оттого, что я разучилась доверять людям. Но, черт возьми, на деле ты еще хуже меня! Я, по крайней мере, думала, что защищаю Седрика, а ты… ты только цеплялся за свое дурацкое тщеславие!
— Это нечестно! — прорычал Бен.
— Кто это здесь толкует о нечестности?! Разве честно было с твоей стороны считать, что я обращусь в бегство при виде пары шрамиков?
— Пары шрамиков?!
Лора продолжала, в такт словам тыча пальцем в здоровое плечо Бена:
— С самого начала тебе не пришлось доказывать, что ты мне доверяешь. Наоборот — ты все время требовал доказательств от меня. И даже когда я первой сделала шаг навстречу — ты сразу пошел на попятный. Так чье же тщеславие в этом виновато? Мое, что ли? Отвечай, мошенник!
Бен перехватил ее руку.
— Лора, ради Бога, приглядись ко мне хорошенько. Можешь ты честно сказать, что я не внушаю тебе отвращения?
— Могу, — без малейшего колебания отозвалась она.
Бен окинул ее пристальным взглядом — словно искал повод не поверить ее словам.
— Почему?
Лора глубоко вздохнула. Стало быть, ей снова придется сделать первый шаг! И тут она осознала, что хочет этого. Даже если Бен не ответит на ее чувства, пусть знает, как она относится к нему.
— Потому что я люблю тебя.
Бен остолбенел.
— Любишь?!
Лора ловко воспользовалась его замешательством и тотчас обвила руками его шею.
— Ну, конечно же, люблю, болван! — Она провела ладонью по его шершавому от шрамов плечу. — Люблю каждый твой шрам… Каждый ожог… — Она поцеловала глянцевито-розовый след от ожога.
— Ради Бога…
—…и все, все, все! — безжалостно закончила Лора, покрывая поцелуями длинный шрам на груди.
Бен порывисто привлек ее к себе и, зарывшись лицом в ее волосы, пробормотал:
— Это неправда! Этого просто не может быть!
Лора с силой вырвалась из его объятий и обожгла Бена гневным взглядом.
— Еще раз ляпнешь такую глупость — и я выбью ее из твоей головы вместе с бараньими мозгами, понял? Мне лучше знать, люблю я тебя или нет, так что не смей мне указывать, что может быть, а чего не может!
Эта гневная тирада для Бена была подобно целительной влаге дождя после засухи. Слова Лоры проникли в самую сердцевину его измученной страданиями души… и он вновь ощутил себя сильным, веселым, целостным.
— Как только ты можешь любить такого болвана? — пробормотал он.
Сердитое лицо Лоры заметно смягчилось.
— Порой я и сама этому удивляюсь. Уж если Господь присудил мне полюбить ангела — отчего это должен быть ангел со сломанными крыльями?
— Я никогда не был ангелом.
— Для меня — был. Когда мы полюбили друг друга, твои крылья вовсе не были сломаны. Я любила тебя за красоту, силу и самоуверенность. — Лора ласково провела руками по его плечам. — Сейчас твои крылья сломаны, но от этого ты не перестал быть мужчиной. В сущности, сейчас ты вдвое больше мужчина, чем когда мы только что поженились. Ты был нетерпелив — и обрел поистине ангельское терпение. Был самоуверен — и стал, уверен в себе. И ты по-прежнему красив и силен.
Бен покачал головой.
— Неправда.
Лора охватила ладонями его лицо.
— Для меня ты прекрасен. Только, знаешь ведь, люди любят ангелов не за красоту, а за то, что они посланы Богом. Их красота — не внешняя, а внутренняя. Бен, я люблю тебя за то, какой ты есть. За ту часть тебя, которой не сожжет никакое пламя. Эти шрамы сделали тебя таким, и потому я люблю и их.
Бен искал на лице Лоры хоть малейшую тень колебания — но находил только любовь. Как он мог быть так слеп и недальновиден?!
С трудом сдерживая слезы, он крепко обнял Лору и притянул к себе. Наконец-то он нашел женщину, которая не только принимает, но и любит его таким, каков он есть. Для Лоры его ожоги и шрамы — не память о пережитых муках, а отметины долгого и трудного пути.
— Ты моя жена, и я никогда больше тебя не покину, — прошептал он.
Лора прижалась губами к его шее.
— И правильно сделаешь, не то придется тебе из ангела стать дьяволом, потому что я превращу твою жизнь в сущий ад.
Бен отстранился и заглянул в ее прекрасное лицо.
— Лора… Моя жизнь, моя любовь, моя надежда…
Она улыбалась. Плоть Бена мгновенно занялась огнем желания, но льющаяся в ванну вода напомнила ему, чем он собирался заняться.
— Черт, мне нужно вымыться! Я весь в поту, как лошадь после скачки.
— Что ж, тогда убьем двух зайцев одним выстрелом. — Лора хитро улыбнулась. — Я всегда гадала, хватит ли в этой ванне места для двоих.
Любовь к этой прекрасной женщине переполняла Бена до краев, грозя вот-вот выплеснуться наружу. Шагнув к Лоре, он провел пальцем по ее нежной бархатистой щеке.
— Знаешь, мне это и вправду нужно.
Руки Лоры уверенно обвили его талию.
— Горячая ванна? — лукаво уточнила она.
— И это тоже, но прежде всего… — Бен поцеловал ее, — мне нужна ты, Лора. Только ты.
— Я уже неделю пытаюсь тебе это втолковать, — пожаловалась она.
Рассмеявшись, Бен уверенно подхватил ее на руки.
— Похоже, сегодня ночью я так рьяно стану доказывать твою правоту, что не дам тебе уснуть.
— Кажется, я пробудила в тебе зверя? — Лора обхватила руками его шею. — Наконец-то!
Бен покачал головой.
— Нет, — сказал он, — не зверя. Ангела, который хочет проверить, так ли хороши земные радости, чтобы отдать за них бессмертную душу.
— Еще как хороши, — с соблазнительной хрипотцой шепнула Лора. — Вот увидишь, мы с радостью отдадим наши бессмертные души друг другу.
Бен тихо засмеялся, твердо решив поймать ее на слове.
Лору разбудил скрип открывшейся двери. Полусонная, она повернулась на бок и зажмурилась от
