— И никаких расспросов?
— В пределах учтивости. Лишь один объект вызывает глубинный интерес сего господина. Чужие заботы вне его границ.
— Ты растратил талант перед несведущей публикой. Сожалею.
Тяжелый взгляд актера, будто вросшего в пол возле камина, говорил, что шутливый тон мистера Бартоломью его не обманет.
— Полно, дорогой Лейси. Слово мое твердо: зла не помышляю и не творю. Никто не обвинит тебя в соучастье.
— Однако ж намеренья ваши не те, об коих я был уведомлен, верно? Нет, дозвольте сказать! Вопреки всем недомолвкам, я не сомневаюсь в вашем расположенье ко мне, но опасаюсь, что вы не столь благожелательны к себе.
— Считаем ли мы, что поэт лжет, когда говорит об встрече с музами?
— Так ведь понятно, что скрыто за сей словесной фигурой.
— Но лжет ли он?
— Нет.
— Ну, тогда и я тебе не солгал. Я жажду встречи с тем, кого почитал бы как невесту иль Музу, будь я поэт, и перед кем я слуга не выше Дика, нет, еще ничтожнее, с тем, кого доселе не давал увидеть ревнивый опекун. Возможно, я был неискренен в букве, но не в духе.
Актер бросил взгляд на бумаги.
— Вынужден спросить: почему свиданье с ученым незнакомцем окружено такой секретностью и назначено в глуши, коль ваша цель вполне благочестива?
Не скрывая сардонической усмешки, мистер Бартоломью откинулся в кресле:
— А ну как я из числа северных мятежников, да? Этакий Болингброк{9} . Вон и бумаги исполнены тайнописью либо все по-французски да по-испански. Поди, я в заговоре с лазутчиком Якова Стюарта{10}.
На миг актер смешался, словно его тайные мысли были угаданы.
— Аж кровь стынет, сэр.
— Взгляни, тут и впрямь какая-то шифра.
Актер взял листок, но тотчас поднял взгляд:
— Ничего не разберешь.
— Не колдовская ль тут магия? Что, если я забрался в трущобу, дабы свидеться с выкормышем Аэндорской волшебницы{11}? Видно, хочу обменять свою бессмертную душу на тайны загробного мира. Так сгодится?
Лейси вернул бумагу:
— Вам бы все шутки шутить, да только сейчас не время.
— Так перестанем молоть вздор. Я не причиню зла ни королю, ни державе, ни единому ее подданному. Ни тело, ни душа мои не пострадают. Разве что рассудок, но тут уж каждый сам волен. Возможно, я гонюсь за глупой несбыточной мечтой. Тот, с кем я ищу встречи… — Мистер Бартоломью осекся и бросил бумаги на столик. — Не важно.
— Сей человек в бегах?
— Больше ни слова, прошу тебя.
— И все ж, зачем понадобилось меня обманывать, сэр?
— Странно сие слышать из твоих уст, мой друг. Разве не ты посвятил свою жизнь обману?
От подобного выпада актер слегка опешил. Молодой джентльмен шагнул к огню и продолжил, не глядя на Лейси:
— Но я отвечу. Жизнь моя предопределена с самого рожденья. Все, что я сказал об своем мнимом отце, справедливо для моего истинного папаши. Больше того, он старый дурак, породивший моего старшего брата. Как и тебе, мне предложена роль в пьесе, но отказаться от нее нельзя. Отметь разницу между нами. Коль откажешься играть, ты теряешь лишь деньги. Я ж теряю… неизмеримо больше. — Мистер Бартоломью повернулся к актеру. — У меня нет иного выбора, кроме как действовать украдкой. Вот и теперь я должен таиться от тех, кто заставляет меня плясать под свою дудку. Довольно. Больше ничего не скажу.
Лейси пожал плечами и кивнул, будто смиряясь с неведением.
— Завтра выедем вместе, но вскоре расстанемся. — Голос молодого джентльмена был ровен, взгляд прям. — Вы с напарником отправитесь по дороге, что ведет в Кредитон и Эксетер. Скачите во весь дух. Из Эксетера вернетесь в Лондон когда и как вам угодно. От вас требуется одно: сохранить в тайне все, что касается меня и нашего путешествия. Как условились.
— Разве девица не с нами?
— Нет.
— Я должен вам кое-что сказать. — Лейси помялся. — Джонс, то есть Фартинг, уверяет, что прежде ее встречал.
Мистер Бартоломью отвернулся к огню. Повисло молчание.
— Где?
— На входе в бордель, сэр. — Актер сверлил взглядом спину собеседника. — Мол, ему сказали, там она служит.
— Что ты ответил?
— Дескать, не верю.
— Молодец. Он ошибается.
— Однако, по вашему признанью, она и не горничная. Полагаю, вы знаете, что слуга ваш совсем ошалел. Фартинг же об том и поведал. Парня не отшили. — Актер запнулся. — По ночам он к ней шастает.
Мистер Бартоломью одарил его долгим взглядом, будто услышал дерзость.
— Разве мужу зазорно спать с женой? — саркастически усмехнулся он.
И вновь вопрос застал актера врасплох. Он потупился:
— Как угодно. Мое дело уведомить.
— Не сомневаюсь в твоих благих намереньях. Завтра мы все уладим и распрощаемся, но сейчас позволь поблагодарить тебя за содействие и терпенье. Я редко сталкивался с вашим братом. Ежели все актеры подобны тебе, я много потерял. Хоть я не заслужил твоего доверья, в сем прошу мне верить. Как жаль, что мы не встретились в более удачных обстоятельствах.
Актер ответил грустной ухмылкой:
— Надеюсь, еще встретимся, сэр. Помимо страхов вы разожгли во мне дьявольское любопытство.
— Первое отринь, второе угомони. По правде, все это лишь выдумка, сродни твоим пьескам. Но ведь и ты, при всей охоте знать, что будет дальше, не станешь представлять последний акт прежде первого. Так оставь и мне мои загадки.
— В моих пьесах финал известен, сэр. Его не утаишь.
— Я не могу огласить свой, ибо он еще не написан. Вот и вся разница. — Мистер Бартоломью улыбнулся. — Покойной ночи, Лейси.
Актер потоптался, будто хотел еще что-то сказать, но затем отвесил поклон и шагнул к выходу. Открыв дверь, он удивленно замер.
— Здесь ваш слуга.
— Пусть войдет.
Помешкав, Лейси бросил взгляд на безмолвного человека и, коротко махнув рукой, скрылся в темноте коридора.
Войдя в комнату, глухонемой закрывает дверь. Он пристально смотрит на хозяина, который отвечает ему таким же взглядом. Подобный перегляд выглядел бы странно, длись он секунду-другую, ибо слуга не выказывает ни малейшего почтения. Но взгляды скрестились надолго, словно эти двое безмолвно беседуют. Так смотрят друг на друга муж с женой или брат с сестрой, в людной комнате не могущие выразить свои истинные чувства; однако в глазах господина и слуги нет желания чем-то скрытно поделиться или на что-то намекнуть. Они смотрят так, будто перевернули книжную страницу и вместо ожидаемого диалога
