– Что ты сказал? Да ты и с вертелом в руках на улице появиться не посмеешь! Хочешь, чтоб тебя опять караул забрал? Что ж это такое, Господи Боже, ему еще и шпагу! Мне и то, внучек, шпага больше к лицу, чем тебе!
Кухарка так разъярилась, что схватила метлу, ткнула пресловутую связку лука в лицо Жану-Мари и приказала:
– Садись чистить – и посмей только пикнуть у меня!
И Берришон покорно принялся за дело. Все мечты о славе развеялись в кухонном чаду. Юноша сидел в уголке и лил горькие слезы, – к счастью, он мог сам себя уверять, что это от лука. А не послушайся он – и получил бы тумаков, весьма позорных для будущего фехтовального мастера…
Как вы понимаете, своим новым друзьям Жан-Мари не сказал ни слова, но все же набрался смелости обратиться с той же просьбой к Паспуалю. Нормандец засмеялся, потом задумался и сказал:
– Мысль твоя хороша, мальчик, но надо немного обождать. Сейчас не время – вот вырастут у тебя усы, тогда и поговорим.
Итак, Берришон и тут потерпел сокрушительное поражение. Но он не отчаялся. В голове сорванца созрел план решительных действий: он решил обратиться прямо к Авроре. «А если и она меня не поймет, – размышлял он, – так я и к самому графу пойду! Посмотрим, что больше к лицу Берришо-ну – вертел или шпага!»
К несчастью для него, Лагардер внезапно уехал в тот самый момент, когда мальчишка совсем уже собрался с ним поговорить. Все планы рухнули – и Берришону в те часы, когда он не брал уроки у достойных фехтмейстеров, оставалось только заниматься унизительной работой на кухне… Чтобы избежать ее, он вновь принялся бродить по Парижу. В руках у него была палка – и он то и дело пронзал ею незримых врагов…
И все же Жану-Мари Берришону было еще далеко до настоящего воина.
VII
СЛАДКИЙ МИНДАЛЬ
Едва Лагардер уехал следом за мадемуазель де Монпансье, как напротив дома его невесты появился здоровый детина в лохмотьях. Он являлся туда несколько раз на дню, прохаживался по улице, то и дело посматривая на дверь особняка и на его окна. Без предлога все это показалось бы слишком подозрительным – и он придумал себе предлог. Он носил на шее лоток и продавал миндаль.
Судя по отрепьям детины, торговля его шла плохо. Да и вообще было странно, что такой высокий и здоровый мужчина не выбрал себе другого, более подходящего занятия. Если бы его об этом спросили, он сказал бы, что тяжело ранен и сильно хромает. Впрочем, когда на него никто не смотрел, он не хромал вовсе.
Итак, все считали его бедным хромым калекой, но сам он отнюдь не жаловался на подорванное здоровье и очень весело выкрикивал во весь голос:
– А вот миндаль, сладкий миндаль! Кому поминдальничать?
С этим кличем он обходил весь квартал, а потом садился на свою излюбленную тумбу, где и сидел целыми часами, расхваливая свой товар только тогда, когда кто-нибудь к нему приближался. Словом – жалкий бедняк, которого ни в чем нельзя было заподозрить.
Так бы он и сидел на своей тумбе целую вечность, если бы Кокардас не заметил, что торговец слишком уж долго не сходит с места. Это обстоятельство показалось гасконцу достойным внимания.
– Вот что, лысенький ты мой! – сказал он Паспуалю. – Тут рядом полно других тумб, все они каменные, и все одной высоты. Правильно?
Амабля этот человек не интересовал нисколько.
– Я полагаю, – сказал он, – что раз он выбрал именно эту тумбу, значит, у него есть на то причина.
– Вот и надо будет, дружок, в следующий раз спросить у него, что это за причина такая!
Но, едва завидев гасконца, продавец миндаля тут же исчезал, отчего подозрения Кокардаса только крепли.
– Чем это моя физиономия ему так не нравится, дьявол меня раздери? Надо разобраться, что это за птица…
– Не знаю, мой благородный друг, – отвечал Паспуаль. Он в тот день сильно грустил: только что его с позором прогнала Мадлен Жиро, старая кормилица Авроры. – Не знаю, но он, должно быть, немолод: волосы у него седые… и он как-то странно хромает.
– Вот и пускай бы, голубь ты мой милый, хромал в другом месте!
– Он нас сторонится – это подозрительно.
– Еще бы не подозрительно! Недаром же он тут торчит целыми часами!
– Да, недаром… Но как за ним проследить, коли он исчезает, как только нас увидит? Вероятно, он нас знает.
– Ясное дело! Но может быть, он не знает Берришона? Вот малыш нам и поможет.
– Хорошая мысль!
– Дьявол меня раздери! Хорошо бы рассыпать ему его миндаль, да в придачу и поколотить!
Два приятеля позвали Жана-Мари. Мальчишке весьма польстило их доверие и желание дать ему столь ответственное поручение.
– Видишь ли, малыш, – пояснил ему гасконец, – или он просто так тут торчит, или он за нами шпионит, дьявол меня раздери!
