Бавкида.
Саладен погорел в своем кабачке: хозяин выставил ему счет. Поэтому этот последний вечер в столице он вынужден был проводить в своей берлоге. Ему не спалось; запах славного напитка проникал к нему через щели в перегородке, внушая ревнивые мысли, которые мы также можем найти у Лукреция. Чтобы скоротать время, он принялся подслушивать.
Вот что он услышал.
– Мысль моя заключается в том, – продолжал Эшалот, – что, когда Саладену было пять лет, из него получался великолепный амурчик. Он делал сборы.
– А Фрелюш в таком возрасте! – воскликнула мадам Канада. – Чистый херувим! Она каждый день собирала не меньше ста су!
– Мы отправляемся на гастроли в провинцию.
– В провинции дети всегда делают деньги.
– Когда они хорошенькие…
– Как та плутовочка, что была сегодня вечером, а? – Последняя фраза принадлежала мадам Канаде. Эшалот взял обе ее руки, сжал их и прошептал:
– Ты несравненная женщина, Амандина!
– Я не пожалела бы пятидесяти франков, – воскликнула владелица балагана, – тому, кто доставил бы мне похожего ангелочка!
По другую сторону перегородки Саладен навострил уши.
– О! – вздохнул философски Эшалот, – об этом можно только мечтать… никто нам не принесет такого красавчика.
– Конечно, встречаются иногда бесчеловечные матери… – заметила Амандина. – Ладно, идем спать, свеча догорает.
Саладен запустил свои тонкие пальцы в непокорную шевелюру. У него тоже возникла идея. Он сел на край кровати.
– Спокойной ночи, Биби, – сказала мадам Канада.
– Пожалуй, мы смогли бы уплатить и сотню франков, – задумчиво произнес Эшалот. – Спокойной ночи, дорогая Амандина.
– Сто франков, – повторил Саладен, – здесь есть о чем подумать… Ах! так, значит, я чудовище!.. У, вертихвостка!
Он погрузился в размышления; на губах его мелькнула злая улыбка, и он произнес:
– Заработать сто франков… и отомстить? Это было бы забавно!
V
КОФЕ С МОЛОКОМ
Утром следующего дня, в час, когда в заведении мадам Канады все еще спали, Саладен выскользнул из своей постели, выбрался из фургона и направился в балаган. Проходя мимо матраса Симилора, юноша быстро проверил содержимое карманов этого милейшего, но приверженного к непозволительным излишествам человека. Карманы были пусты.
По левую сторону от Симилора на мешке с соломой спала мадемуазель Фрелюш, по правую – Колонь и Поке по прозвищу Атлас: одетые, они растянулись на двух ворохах стружек.
Все трое залихватски похрапывали.
Саладен умел ползать, как уж. Он бесшумно подобрался к тромбону и кларнету и, воспользовавшись светом восходящего солнца, проинспектировал карманы их панталон. Несмотря на всяческие безумства, на которые подбивали его женщины, Поке, как и все горбуны, был весьма предусмотрительным человеком. В маленьком кармашке, предназначенном для часов, лежали три монеты по двадцать су – деньги, отложенные музыкантом на черный день.
Саладен без зазрения совести позаимствовал этот капитал.
У Колоня было только семьдесят сантимов. Сумма невелика, однако Саладен забрал и эти деньги.
После чего, по-прежнему ползком, он пересек сцену и приблизился к мадемуазель Фрелюш.
Дабы спасти юных девиц от тысячи опасностей, угрожающих их невинности, Господь даровал этим прелестным созданиям чуткий сон. В тот момент, когда ловкие пальцы Саладена скользнули в карман, тщательно скрытый в складках нижней юбки Фрелюш, та открыла свои большие томные глаза и проворковала :
– Наконец-то в тебе проснулся мужчина, маленький мерзавчик!
Несмотря на всю свою дерзость, Саладен опешил.
– У тебя еще сохранилась твоя двухфранковая монета, та, что с дырочкой посредине? – наконец нашелся он.
Мадемуазель Фрелюш нахмурилась.
– Это тебя не касается, – ответила она. – Катись отсюда, или я позову на помощь!
Саладен принялся гладить ее большие красные руки.
– Моя маленькая Фрелюш, – бормотал он, стараясь, чтобы голос его звучал не менее нежно, чем кларнет Колоня, – ты же знаешь, я тебя обожаю, здесь все схвачено, можешь не сомневаться; просто сейчас мне для одного дела нужна твоя монетка.
