Она остановилась, пристально посмотрела на него и сказала:
– Это было не так уж давно, мы тогда уже приехали в Париж, и с тех пор я никак не могу как следует выздороветь…
– Но что же вы увидели? – спросил молодой граф.
– Узнаете, только отвечайте мне искренне!
Она почувствовала, как Гектор прижимает к сердцу ее руку.
– Искренне! – повторила она с нажимом. – Когда меня обманывают, я догадываюсь об этом, и я слишком сильно люблю, чтобы не ревновать.
Гектор остановился.
– Я еще молод, – сказал он, – но вот уже два года, как я в свете, и удовольствия, какие может дать Париж, мне хорошо известны. Я никогда никого не любил, кроме вас, и никогда никого не полюблю, кроме вас. Умоляю вас, скажите, что вас огорчает!
– Не теперь, – ответила Сапфир, и вид у нее при этом был мечтательный.
Потом живо добавила:
– Я подходила к первому причастию, и мне дали имя святой. Я говорю об этом, потому что отлично понимаю: вам не хочется называть меня «Сапфир», вы не решаетесь…
– Это правда, – пробормотал Гектор, – но не обижайтесь! Если бы вы знали, как ваше несчастье умножает мою нежность и мое уважение к вам!
Когда он замолчал, Сапфир, казалось, все продолжала слушать его голос.
– Каждый раз, когда я о вас мечтала, – вслух подумала она, – вы говорили мне как раз такие слова. В честь моего первого причастия мне дали имя Девы Марии – хотите называть меня Мари?
Губы Гектора прижались к ее руке.
– Мари! – шептал он. – Моя обожаемая Мари!
– Хорошо, что вы жалеете меня, – сказала она, – но все-таки эти добрые люди не сделали меня несчастной! Я – королева в этой скромной семье, и это они первыми навели меня на мысль о моем происхождении…
– О вашем происхождении? – робко повторил Гектор.
– О, вы добры, – сказала она проникновенно, – как вы добры! Вы не смеетесь надо мной, спасибо вам!
Потом, сама усмехнувшись, но с какой-то странной печалью, добавила:
– Господин граф Гектор де Сабран, вы отлично знаете, что все девочки-найденыши, такие, как я, считают себя дочерьми принцев и принцесс.
– Мари, милая Мари! – воскликнул Гектор, – почему вы говорите с такой горечью?
– Потому что, – понизив голос, ответила она, – в какой-то момент я переставала мечтать. Я никогда особенно не обольщалась… Я прекрасно понимаю: вы меня любите, – чтобы понять это, мне даже не нужно ваших слов… Но вы – граф де Сабран, а я – мадемуазель Сапфир.
Она снова почувствовала на своей руке губы Гектора.
– Вы – моя любовь, – произнес он голосом, исполненным страсти. – Вы – моя надежда и все мое будущее. То, что вы называете своей мечтой, это реальность нашей жизни. Ничто не может помешать осуществлению этой мечты, я свободен, мои отец и мать умерли…
– Ах! – воскликнула девушка, поднимая на графа полные слез глаза.
– Да, я свободен, – воодушевляясь, повторил Гектор. – Мир велик, в нем есть и другие места – не только Европа. Если вы боитесь прошлого мадемуазель Сапфир… Мари, прошлого абсолютно чистого, но способного подать пошляку повод для насмешек, – хорошо, у моей семьи есть состояние в Бразилии. Скажите только слово – и я увезу вас туда, и благодаря этому разверзнется пропасть между госпожой графиней де Сабран и той, которую несправедливость судьбы завела на мгновение так далеко от блестящих путей, по праву ей принадлежащих.
Сапфир не сразу ответила, ее дыхание было тяжелым и прерывистым.
Пока длилось молчание, последовавшее за предложением Гектора, со стороны улицы, сворачивавшей в сторону площади, послышался неясный шум.
Они переглянулись. Это мог быть ветер: первые грозовые порывы вздымали пыль и сухие листья.
Ночь становилась все темнее и темнее. Лишь изредка за деревьями мелькали слабые отсветы газовых фонарей.
Насколько они могли разглядеть, улица была пустынной.
– Вы не отвечаете, Мари? – спросил через какое-то время Гектор.
– Я не могу вам ответить, – призналась девушка.
– Почему?
– Это моя тайна, – ответила она, меланхолически улыбаясь. – Впрочем, разве у меня может быть тайна от вас? Есть только две вещи, ради которых я живу, которые полностью занимают мои мысли. Я должна начать с первой, но вторая – это вы, Гектор, и я даже не знаю, которая для меня имеет большее значение. Я живу только для вас и для моей матери.
– Вашей матери? – вскричал граф. – Вы узнали…
