Мадемуазель де Клар стояла совершенно неподвижно, но Лиретта вдруг заметила, что та покачнулась. Лиретта бросилась к ней и успела подхватить.
– Вы пришли повидать меня, Клотильда? – спросила она.
В потемневшем взоре мадемуазель де Клар читалась неуверенность. Вместо ответа она тоже задала вопрос:
– Почему ты одета как дама?
Лиретта покраснела – по всей видимости, от удовольствия. По ее лицу промелькнула тень триумфа.
Мадемуазель де Клар попросила едва слышным голосом:
– Отведи меня в дом.
Лиретта послушно взяла ее под руку. Она была сильной девушкой и скорее отнесла, чем привела Клотильду в крошечную комнатку, где и было сшито ее чудесное шелковое платье.
– Вас лихорадит, – сказала Лиретта. Мадемуазель де Клар хотела было сесть на кровать, но ее и впрямь била лихорадка; голова у нее пылала, и она невольно прилегла, тихо шепча:
– Как она теперь хороша! Напрасно я пришла сюда: я больше уже не сомневаюсь. Он любит ее. И она… Да-да, ее судьба – у меня в руках!
Глаза ее закрылись, а пальцы невольно судорожно сжали бумаги, спрятанные на груди.
Лиретта заботливо устроила ее на своей узенькой постели и нежно поцеловала в лоб. На глаза ей навернулись слезы жалости, однако красота ее сияла, будто ореол победы.
Она побежала будить Эшалота и, тряся его за плечо, то и дело повторяла:
– Он любил меня! Она сама мне это сказала! Жорж, ах, Жорж!
– Ах! Ах! – ворчливо повторил сонный Эшалот. – Изволь немедленно оставить меня в покое, если только ты не собираешься сообщить мне тайну моего рождения…
– Папочка! – прервала его Лиретта. – Скорее вставайте и идите со мной!
Она увлекла его к себе в комнатку и объяснила:
– Я непременно должна быть у доктора Абеля, а эта девушка была добра ко мне почти так же, как вы. Я доверяю ее вашим заботам, берегите ее. Мы с ней соперницы, но я люблю ее от всего сердца!
XX
СПАЛЬНЯ АЛЬБЕРТА
В этот час, час еще очень ранний, маленький особняк де Сузеев на улице Пигаль крепко спал в глубине своего садика. Даже госпожа Майер (родом из Пруссии), каждое утро разносившая новости о своих хозяевах всем окрестным поставщикам и лавочникам, поднималась гораздо позже других кухарок в квартале.
Жорж спал у себя в спальне, и сон его был неспокоен. Не знаю уж, что его разбудило, может, приснилось что-то дурное, но только он сел вдруг на кровати и огляделся вокруг.
Трудно себе представить более открытое и очаровательное лицо! Рассеянный его взгляд упал на руку, сердце у него сжалось, и он воскликнул:
– Ах, Господи! Да я же уже не в райской тюрьме де ла Форс! Бедный господин Бюэн! Пока я еще не знаю, что означают все эти тайны и умолчания, но я обязательно женюсь на моей милой красавице Клотильде, и я нахожу это замечательным! Как же она хороша! И как меня любит!
Левой рукой он хотел что-то взять с ночного столика, и пальцы его нащупали несколько увядших цветков.
Лицо его будто осветил луч солнца, и он улыбнулся.
И стремительно отдернул руку, хотя у фиалок нет шипов.
– Как она похорошела! – прошептал он, и глаза его затуманились.
(Понятно, что говорил он не о Клотильде.) Затем он задумчиво продолжал:
– Как выросла! Она уже почти девушка! Взгляд ее глаз, робкий и одновременно нежный, слепил меня, пока Клотильда говорила мне о своей любви. Милая, добрая Клотильда, мужественная моя девочка! Я хочу любить тебя. Клянусь, я хочу тебя любить!
Да, конечно, он не лгал, однако рука его потянулась к букетику фиалок.
– И все из-за одного дурацкого воздушного поцелуя, который я послал ей, когда она танцевала на канате! Она была тогда совсем малютка! Что ж, сам виноват, нельзя посылать воздушных поцелуев! Она вернула мне его, хотя зал был битком набит публикой. Мне стало стыдно, но как же я был счастлив!
Он вздохнул аромат цветов, а потом закрыл глаза, будто бы желая полнее им насладиться.
– Такой пустяк, а я растроган, как полсотни трубадуров… И все-таки воздушный поцелуй не дает ей на меня никаких прав… Не дает? Но почему же тогда на протяжении долгих месяцев – ведь прошло уже больше года – воспоминание о ней преследует меня? Я полагаю, Бог меня простит, что она не принесет мне свой букетик на край света: это будет похоже на преследование. Войдите…
Он поцеловал букетик, прежде чем спрятать его у себя на груди.
Вошел Тарденуа и доложил, что госпожа герцогиня желает немедленно видеть Жоржа. Старый слуга еще не кончил говорить, а Жорж уже вскочил с постели.
– Что Альберт? – спросил он.
Тарденуа печально покачал головой и ответил:
