началась.
– «Нам расколоть её поможет киножурнал…» – неожиданно продолжил Крис.
– «Хочу! Всё! Знать!» – как говорит Сергей. – Закончил фразу Грэм.
– Да! Богатый русский язык! А вы с Щербаковым правы. Приступим к тренировкам, тем более что нам с вами необходимо научиться играть до отлёта звездолёта, как того хочет бог и Лия.
– Правильнее, наоборот – Лия и бог. – Уточнил историк.
– Вы вновь правы, именно, Лия и бог. – Согласился Ланц.
Таким образом, благодаря чётко продуманному плану, Лия, Грэм, а с ними и Крис превратились в заядлых шахматистов, облюбовав себе место, если не под Солнцем, то под огромной пальмой, точно. К великому стыду для мужской половины народонаселения планеты, начинающие шахматисты чаще всего проигрывали, чем доставляли девушке массу удовольствия своими неудачами.
Самое обидное, что они действительно играли слабее, даже в связке, но каждодневные и упорные тренировки дали свои результаты, и уже через неделю Лия получила достойных противников, самостоятельно дошедших до оборонительной позиции «пат» и боевой ничьей.
Так вышло, что, задуманная Лией проверка, мало прояснила ситуацию. С одной стороны, Крис так увлекался шахматными баталиями, что совершенно забывал о Дженни, играющей с дельфинами. С другой, стоило ей позвать его, чтобы передвинуть матрас на другое место или собрать весь инвентарь после её купания, как он приносил извинения своим коллегам по шахматному спорту и спешил к Дженни, которая, всякий раз, показывала шахматистам, как она счастлива, что Крис рядом…
План «Туманность» всё более тонул в тумане, не давая конкретных результатов. Самое печальное, что ни Грэм, ни Лия не знали, как изменить эту тупиковую ситуацию, чтобы приблизиться к своей конечной цели – раскрыть тайну отношений между Крисом и Дженни.
Часть XIX
Глава 45
Затея с шахматами слишком затянулась и неожиданно для самих заговорщиков превратилась в их собственную ловушку, о которой они даже не подозревали.
Наступил очередной день шахматной тренировки. Шла вторая партия противостояния двух учеников и мастера. Дженни с лёгкостью выиграла первую партию, да и вторая казалась ей лёгкой добычей, когда вдруг Дженни махнула Крису рукой, покачиваясь в волнах на своём любимом матрасе.
То, что произошло в следующую минуту, не поддавалось внятному объяснению. Крис, в несколько быстрых ходов, поставил Лие мат, выиграв партию в практически безнадёжной ситуации.
– Как это могло случиться? – спросила Лия, обескураженная неожиданным результатом. – Впрочем, я рада за вас, Крис. Вы делаешь успехи. – Девушка не заметила, как перешла с командиром на «вы».
– Хватит говорить, предлагаю ещё одну партию, – достаточно холодно и без всякой иронии предложил Ланц.
– Согласна. – Лию насторожил достаточно жёсткий тон Ланца.
– Предлагаю: один на один. Времени мало – Дженни скоро выйдет из морской пены.
Фигуры были расставлены, и битва началась. То, что происходило на шахматной доске, можно было назвать цейтнотом двух гроссмейстеров, бьющихся за шахматную корону. Прошло не более трёх минут с момента начала игры, а на доске осталось всего по несколько фигур с каждой стороны.
– Крис, извини, я на сегодня наплавалась. Ты скоро?
Грэм так сильно вздрогнул, от прозвучавших за его спиной слов, что чуть не сшиб шахматную доску установленную на коробку из-под насоса.
– Сейчас, Дженни! Уже иду! Лия, извини, тебе мат. – Крис не заметил, что девушка покинула матрас и подходила к их шахматной компании.
После последнего хода Криса, в тени пальмы наступила тишина, обещавшая большие перемены или разборки. Лия взглянула на доску и поразилась изящности последних ходов Криса. Паузу нарушил сам виновник неожиданного затишья.
– Дженни, – произнёс Ланц абсолютно спокойным, ровным голосом. – Ты не против, прогуляться с Лией до нашей беседки, а мы с Грэмом вас догоним?
– Хорошо, только не задерживайтесь. Нам будет скучно без вас.
Не дождавшись ответа от Криса, Дженни подхватила Лию под локоть и с невинной улыбкой повела её вверх по склону, оставляя мужчин в одиночестве.
– Послушайте, Крис, вам не кажется… – попытался возмутиться Грэм.
– «Когда кажется – крестятся», как говорит Сергей, но мы с вами не в церкви. – Обращение на «вы» насторожило историка.
– Что вы этим хотите сказать? – настороженно поинтересовался Грэм.
– Только то, что нам пора прояснить ситуацию. Начну с того, что я довольно долго играю в шахматы – они помогают мне сосредоточиться, когда это необходимо. Приношу свои извинения, что пришлось прибегнуть к маленькой хитрости, однако, вы сами вынудили меня пойти на это, затеяв что-то, когда выскочили из куста с горящими глазами и с шахматной доской наперевес.
Грэм почувствовал, как краска стыда заливает его лицо, но он не намерен был сдаваться. Вспомнив, что лучшая оборона – это нападение, Уайтхэм пошёл в атаку.
– Послушайте, Крис. Мы виноваты только в том, что… – но как объяснить Ланцу, что их распирало любопытство, Грэм не знал, и его атака захлебнулась, так и не начавшись.
– Я помогу вам, дружище. Вас заинтересовала наша с Дженни личная жизнь? Не стесняйтесь правды, будьте мужчиной.
– Да! Именно, ваша личная жизнь. – Краска стыда вновь вернулась на щёки историка.
– Что именно вас не устраивает в наших отношениях? Впрочем, можете не отвечать, я сам это сделаю. Вам кажется, что я веду себя слишком холодно и даже неучтиво по отношению к Дженни. Я прав? – Грэм молча кивнул в знак согласия. – Поймите, Грэм, я всё ещё командир звездолёта, а это значит, что я вынужден думать о предстоящем полёте.
Вы никогда не задумывались над тем, почему, именно за последние месяц, полтора, вся наша дружная компания распалась на пары?.. Не знаете? Я вам объясню – страх. Да, именно страх – бессознательный, день о то дня, увеличивающийся страх перед предстоящим полётом в полную неизвестность.
– Но, Крис!
– Грэм, оставьте громкие слова, тем более я говорю о страхе подсознательном, который, скрыто, влияет на наши решения, эмоции, переживания и на всю нашу жизнь на этом прекрасном острове.
Начну с того, что почти десять месяцев назад мы стали избранными, а точнее, другими, почти изгоями. Именно поэтому мы сидим под этой пальмой – нас изолировали от всего человечества, чтобы они не мешали нам привыкать друг к другу.
Что это значит для нас? Представьте старинные песочные часы, которыми давно не пользуются, так как в них нет необходимости. Песок высыпали, а стекло не протёрли. Прошли века, даже тысячелетия полного бездействия, но мышка бежала, хвостиком задела и со стенок старых песочных часов, с разных частей стеклянного колпака, как с разных континентов, сорвались десять крохотных песчинок.
Звеня, радуясь своей избранности и счастью возможности вновь запустить время, начать отсчёт нового будущего, они устремляются к самому узкому месту песочных часов. Вертясь и кружась на этом крохотном островке их мира, который весь остался позади, в прошлом, они чувствуют своё единство, свою избранность, своё великое предназначение – им предстоит запустить новый отсчёт времени, начать новый виток развития человеческой цивилизации.
Но вот проблема! Узкое горлышко часов не позволяет всем одновременно перейти в будущее. Проход возможен только парами: «Тик и так», – только так. Почему именно парами? Потому, что страшно. Страшно, что, улетев в неизвестность будущего, можно затеряться, исчезнуть, разлететься в разные стороны. Появляется необходимость покрепче ухватиться за руку, а лучше за обе руки, стоящего рядом человека.
Согласитесь, Грэм, что может быть крепче, чем любовные объятия его и её. Чем больше страх, тем крепче страсть и чувство.
– Крис, вы хотите сказать, что я…
– Продолжайте, Грэм, или мне это сделать за вас?
