Германцев угнетают, бросают в тюрьму, им запрещают публично произносить речи – только за то, что они как были, так и остались 'германцами' и хотят уничтожить бремя рабства.
Так точно! Мы утверждаем, что обретем вновь свободный Германский Рейх, и этому грядущему свободному Германскому Рейху суждено быть Родиной германцев.
Наша Германия станет Родиной; не только механизмом исполнения предписаний полиции, не только 'государством', не только 'начальством', не только 'правительством', не только земельным владением, исправно приносящим доход правящей династии, а Родиной. Родина!... Полное волшебства чудесное слово, заклинание, открывающее неведомые доселе источники человеческих сил и позволяющее вырваться этим силам на волю. Любовь к Родине, милой и прекрасной, озаряет лучами солнца и дарует ощущение счастья, переполняющего душу путника, вновь вдохнувшего разливающийся в воздухе аромат родного края и почувствовавшего под собой родную землю, с которой он связан кровными узами. Родина – мать, беспокоящаяся обо всех своих детях, и германец будет чувствовать себя окруженным заботой и вниманием в Германском Рейхе, в своем Отечестве, на своей Родине. Осознание защищенного бытия является самым существенным в ощущении Родины, и из этого осознания растет нежный цветок чувства любви к ней. И более высокой цели, чем развить эту любовь, для государства и народа не существует.
Эта цель важнее, чем проведение трезвой и рассудительной социальной политики, чем страхование по безработице, чем программа жилищного строительства, хотя собственный домашний очаг является одним из самых могущественных факторов, лежащих в основе и стимулирующих зарождение любви к Родине.
Родина... Это понятие выходит за рамки обладающего властью и силой империалистического государства, службу которому все несут по-разному – кто-то с воодушевлением, а кто-то, вероятно, и по принуждению.
Родина означает неизмеримо большее, чем наличие государственного и муниципального административного управления и представляющих профессионально-сословные интересы организаций, которые обеспечивают своим подопечным теплое и доходное местечко и защищают их собственность. Все эти общественные учреждения лишь находятся на службе идее Родины. Как в правильной семье для детей слова 'родной дом', 'свой уголок' наполнены в высшей степени волшебным очарованием, так и понятие 'домашний очаг' вызывает совершенно иные чувства, чем гостиничная комната, в которой, точно также, казалось бы, живут и уж тем более тюремная камера. И, точно таким же образом, Родина – это нечто невыразимо нежное и, тем не менее, величественное, стоящее гораздо выше того связанного жалкими идеями и целями нынешнего союза, который, по мнению придерживающихся либерально-демократической, парламентской точки зрения на построение общества деятелей, выполняет функции 'государства'.
Принцип: Германский Рейх является Родиной германцев. Не евреев, не коммунистов, не социал- демократов, которые не знают никакого отечества, которое называется Германией, не всех возможных прочих иностранцев, которые в течение длительного или краткосрочного времени задержались на германской земле.
Здесь мы занимаем чрезвычайно принципиальную и глубоко противоположную позицию по отношению к Веймарской конституции, которая знает только 'германских граждан', но которой незнакомо понятие 'Германцы' с национальной или, что, безусловно, еще важнее, с расовой точки зрения.
Тезисы 1-7 разделены в три подраздела:
а) внешнеполитические аспекты; Ь) аспекты политики защиты расы и заботы о приросте и благосостоянии населения; с) государственно-гражданские аспекты.
1. Создание сплоченного воедино национального государства, которое объединяет в себе все германские племена.
Этот тезис утверждает само собой разумеющееся жизненное право каждой нации, осознающей себя таковой и уверенной, что ей необходимо стремиться к объединению всех людей образующих ее племен в сплоченном национальном государстве. Это требование нашло стихийное выражение в прямо провозглашаемом нашими военными противниками 'праве на самоопределение'.
Мы также не отказывается ни от одного германца, поселившегося и живущего в районах, находящихся вне пределов германской государственной границы, принимая во внимание его народную принадлежность к Германскому Рейху. Мы заявляем о том, что под этим не подразумевается наше желание вынудить силой присоединение живущих за рубежом под датским, польским, чешским, итальянским или французским суверенитетом германцев. Но мы, разумеется, требуем и ожидаем предоставления нашим германским братьям, живущим под чужим суверенитетом, тех же самых прав, которыми в тех странах обладают остальные граждане.
Таким образом, это требование чуждо любым империалистическим тенденциям. Это простое и естественное требование, которое утверждает и признает каждую полную сил народность как самоочевидность.
2. В требование энергичного представительства германских интересов за рубежом заложен более широкий смысл, и оно является необходимым дополнением к пункту 1.
Нередко случается, что самые лучшие, способные и умелые германцы выходят в широко распахнутый перед ними мир как носители культуры, они идут в него в качестве инженеров, исследователей, ученых, коммерсантов, врачей. Они принадлежат к великой семье германского народа, из которой они не должны и не могут выпасть. И даже находясь за границей, они имеют право получить от Родины защиту. Этим германцам суждено быть не только культурным удобрением, но своего рода форпостом, передовыми борцами германской самобытности на Земле, не 'апостолами' человечества, но носителями нордической мысли.
Не проникаться чужими манерами, 'вбирая' их в себя, но сохранять характерные германские особенности, германское своеобразие – такова должна быть задача германцев, живущих за границей и наших официальных зарубежных представительств. Необходимо железной метлой пройтись по Аусамту (Министерству иностранных дел) и вымести из него весь скопившийся там мусор. Подхалимству Эрцбергера и Штреземанна перед заграницей будет положен конец, и все тогда вдруг увидят, что перед энергичным представительством германских интересов зарубежные правительства проявят совсем иное почтение, последствием чего, вместо раздаваемых ими пинков и пощечин, станет уважение и внимательное отношение к германским пожеланиям.
b) Расово-политические аспекты.
Удаление евреев и всех негерманцев изо всех ответственных мест общественной жизни.
Это требование является настолько само собой разумеющимся для нас, национал-социалистов, что оно не нуждается в дополнительных комментариях; и, напротив, тому, кто даже в минимальном объеме так и не понял основы расовой теории, невозможно дать короткое и убедительное обоснование.
Тот, кто в еврее видит всего лишь 'германского гражданина иудейского вероисповедания' – а не представителя чужеродного, строго замкнутого народа, обладающего очевидными качествами паразита – не сможет постичь всю необходимость непременного исполнения этого требования. Кто считает, что кольраби, которая случайно выросла на грядке садовой земляники, превратится благодаря хорошему уходу в земляничный куст, и надеется, что сможет собрать с него урожай ягод, ошибается, так же, как и тот, кто полагает, что детеныш льва, оказавшийся в овечьем стаде, станет овцой. Скорее будет понятно, что при всем желании германец не сможет стать хорошим административным руководителем или судьей где-нибудь в Индии или Китае; равно как и мы определенно без энтузиазма отнеслись бы к тому, что перед нашим носом поставлен в качестве начальника финансового ведомства или бургомистра тот же китаец или готтентот.
Но, несмотря на это, все же было бы не так плохо, если бы однажды, скажем, Энвер-паша или Чан Кайши навели в Германии порядок. Это было бы лучше, чем оставить еврею свободу заниматься его разрушительной для нашей расы деятельностью. Вместе с революцией рухнули все устои государственного порядка, и считающий себя 'коренным' еврей – владелец крупного банка, точно так же, как и недавно прибывший восточный еврей, неимоверно нажились на бедственном положении Германии. Нам всем пришлось это испытать, каждый мог это видеть собственными глазами, и каждый мог это ощутить; подобное этому было всегда, и всегда этому предшествовало разрушение нордического порядка. 'Однако этот изворотливый народ видит перед собой открытый путь лишь до тех пор, пока отсутствует порядок, в
