К тому времени в воздухе вооруженные силы Объединенной группировки уже не раз, преследуя и упреждая экстремистов, переходили административную дагестано-чеченскую границу. Авиация и артиллерия, например, нанесли удары по правому, чеченскому берегу реки Яман-су, где, по данным армейской разведки, располагался штаб Басаева и Хаттаба. В течение нескольких дней в Чечне было уничтожено 30 крупных складов и хранилищ ГСМ боевиков, 3 ретранслятора, в результате чего был нанесен серьезный урон системе управления бандформирований. Самолеты фронтовой авиации бомбили и объекты, расположенные в районе Грозненского аэропорта, — склады с оружием и радиолокационную станцию, которая фиксировала все полеты в небе Чечни. Кроме того, ракетно-бомбовые удары были нанесены по электроподстанции и складам с вооружениями и боеприпасами, что находились в пригороде Грозного — в населенном пункте Радужный.
«Ежедневно ВВС совершают около 50 самолето-вылетов с задачами поражения баз и объектов боевиков на территории Чечни, а также для ведения разведки и корректировки огня», — сообщали из Главного штаба ВВС России. В некоторые дни в воздухе постоянно находилось по два звена самолетов, в каждом из которых были по два штурмовика. Сменяя друг друга, они наносили удары ракетами и сбрасывали бомбы на разведанные военные объекты «ичкерийцев».
Но наземные войска дагестанской группировки продолжали выполнять поставленные боевые задачи на заставах, контрольно-пропускных пунктах, совершенствовали систему обороны и огневого поражения противника.
Многие военачальники, в том числе и генерал Казанцев, считали, что правильная стратегия — беречь личный состав, а базы боевиков и их инфраструктуру уничтожать с воздуха.
Вот почему известие о наземной операции Виктор Германович первоначально встретил, как говорится, в штыки: «Только армия стала подниматься с колен. Не хочу, чтобы нас опять называли оккупантами».
И о суверенитете Чечни он тогда Квашнину говорил, и о договоре Ельцина с Масхадовым, и об ожидаемой международной реакции на начало боевых действий.
«Если не сейчас, когда они сами первыми вероломно напали на мирных людей, всему свету показав свое истинное лицо, — убеждал Казанцева Квашнин, — то уже никогда больше. Потому что через год с ними не справиться. Это будет чирий евразийского масштаба. Сюда весь мировой сброд сползется… Это не только мое мнение. Так думает и наш премьер, Владимир Владимирович Путин».
«Дальше спорить было не о чем, — вспоминал полпред Казанцев. — Я понял: это — приказ».
И действительно, в конце сентября 1999 года в соответствии с Указом Президента РФ для проведения контртеррористической операции уже на территории Чеченской Республики была создана Объединенная группировка войск (сил) (ОГВ(с)) на Северном Кавказе.
Конечно, в том давнем разговоре с начальником Генерального штаба Виктор Германович немного лукавил. Ведь кому-кому, а ему, командующему войсками СКВО, безусловно, лучше на месте, чем военачальникам, государственным чиновникам и политикам из Москвы, было видно, что представлял этот тринадцатый по счету в регионе субъект Федерации. После Хасавюртовских соглашений самопровозглашенная «Республика Ичкерия» по сути превратилась в криминальный анклав на юге нашей страны — хорошо вооруженный, но имеющий при этом крайне скудные ресурсы и разоренное хозяйство. Нелегальная переработка нефти, изготовление фальшивых долларов, неконтролируемое распространение оружия и наркотиков, беззаконие и геноцид «инородцев», захват заложников с целью получения выкупа или обращения их в рабов стимулировали массовую миграцию населения, нарушали и без того хрупкое этническое и политическое равновесие в регионе, становясь причиной многих социальных и политических потрясений.
Пытаясь дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе и во всей стране, чеченские боевики совершали особо дерзкие и жестокие преступления. Их неполный перечень за три — четыре года со времени заключения Хасавюртовских соглашений был таков: в июне 1995 года бандформирования Басаева захватили больницу в Буденновске Ставропольского края; в январе 1996 года — дагестанские Кизляр и селение Первомайское; в ноябре 1996 года был взорван жилой дом в Каспийске; в декабре 1996 года в чеченском селении Новые Атаги расстреляны шесть сотрудников госпиталя Международного Комитета Красного Креста; в апреле 1997 года раздались взрывы на железнодорожных вокзалах Армавира и Пятигорска; в октябре 1998 года зверски убиты четверо сотрудников Британской компании «Грейнджер телеком»; в 1999 году прогремел взрыв на Центральном рынке Владикавказа. И наконец, в августе— сентябре 1999 года боевики захватили ряд районов Дагестана, после чего последовала серия взрывов жилых домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске… Череде страшных преступлений не было конца…
Руководство «Ичкерии» открыто проводило подготовку к войне. Для этих целей Грозный укреплял связи с международными террористами и наркодельцами, привлекал финансовые средства чеченских диаспор и радикальных мусульманских организаций, на которые закупались оружие и боеприпасы, подписывались контракты с иностранными наемниками, готовились новые боевики.
Что оставалось делать Федеральному центру РФ в сложившейся ситуации? Позволить развалить страну? Или, отбросив захватчиков, уничтожить на чеченской земле их корни и оплот — бандитский режим «Ичкерии»? Виктор Германович понимал, что рано или поздно, но войскам все равно придется чистить эту загнивающую рану, пока дело не дошло до гангрены — развязывания террористами полномасштабной войны на Кавказе. Словом, неудивительно, что выбор был сделан в пользу контртеррористической операции…
Казанцев отдавал себе отчет и в том, что наземная операция в Чечне не будет для войск легкой и скоротечной кампанией. Ведь по докладам спецслужб противник располагал значительными силами и средствами, противостоять федералам в Чечне было кому.
Дело в том, что Хасавюртовские соглашения власти «Ичкерии» восприняли как акт капитуляции России. В Чечне никто и не думал совместно с Российским правительством заниматься реализацией достигнутых договоренностей. Здесь начали активно готовиться к очередному этапу борьбы за обретение независимости, а значит, к новой войне на Кавказе.
По данным разведки, сложное экономическое и социальное положение в республике не мешало ее лидерам тратить огромные средства на содержание незаконных вооруженных формирований, численность которых, по некоторым оценкам, достигла двадцати тысяч человек. Согласно военной терминологии, это приблизительно пятьдесят батальонов. А если учитывать, что практически в каждом населенном пункте на руках у «мирных» жителей имелось оружие (это позволяло создавать свои вооруженные отряды), то общая численность незаконных вооруженных формирований могла достигнуть тридцати и более тысяч человек.
Накануне контртеррористической операции вооруженные формирования Чечни включали в себя, например, президентскую гвардию (командующий — Ильяс Талхадов). Она состояла из десантно- штурмового батальона (три десантно-штурмовые роты), мотострелкового батальона (три мотострелковые роты плюс рота охраны президента), роты почетного караула и конной роты. Всего в президентской гвардии насчитывалось около двух тысяч человек.
К элите чеченской «армии» относился «Абхазский десантно-штурмовой батальон» Шамиля Басаева, «Мусульманский батальон» Арби Бараева (расформированный указом Масхадова, но реально не переставший существовать), «Галанчошский полк спецназа» (командир — Руслан Гелаев), «Шалинский танковый полк» в составе трех танковых батальонов и дивизиона самоходных орудий (командир — Сайпутдин Исаев), полк ракетных средств зенитной обороны (три дивизиона), ракетно-артиллерийский полк ПВО (три дивизиона ЗРК), противотанковый полк (три дивизиона ПТУР, артиллерийский дивизион), 1 -й и 2-й мотострелковые полки в составе трех мотострелковых батальонов, артиллерийского дивизиона, противотанкового дивизиона и зенитно-артиллерийского дивизиона, 3-й пехотный полк в составе трех кадрированных пехотных батальонов, артиллерийского, противотанкового и зенитно-артиллерийского дивизионов, горно-стрелковый полк (командир — Ибрагим Арсанукаев), два инженерных батальона, два батальона связи.
Кроме этого, собственные вооруженные формирования имели республиканские таможенная и пограничная службы.
Вдоль чечено-дагестанской административной границы концентрировались около шести тысяч
