Неизменное внимание привлекает и «Серебряный павильон», также представляющий архитектурный и художественный интерес, хотя по своему замыслу и воплощению он значительно менее оригинален, чем «Золотой павильон». «Серебряный павильон», являющийся двухъярусным сооружением, был построен в 1483 году в качестве виллы известного сегуна Асикага Ёсимаса. Сегун в осуществлении своей власти опирался в основном на своих вассалов, получавших лучшие угодья и ответственные посты в административном управлении. Начало существованию первого сегуната (1142—1333) было положено в Японии Минамото Ёритомо, присвоившим себе титул «Сэйи тайсегун» (великий полководец, карающий варваров).
Павильон также расположен на берегу пруда и в окружении великолепной тропической растительности. Рокуондзи и «Серебряный павильон» представляют собой яркое свидетельство того, что сегуны, являвшиеся фактическими правителями страны, были окружены необыкновенной роскошью и богатством.
Во многих японских старинных дворцах и особняках мы часто видели изображение ветви сосны и белых аистов – этих излюбленных символов долголетия и благоденствия. Они как бы призывались «морально споспешествовать» продлению земного существования сильных мира сего.
Но ни божественные храмы, ни «эликсиры жизни» и символы бессмертия, ни легионы монахов и жрецов с их беспрестанными молитвами и магическими заклинаниями, ни роскошь дворцов и бесценные сокровища – ничто не в силах было остановить неумолимое движение времени, продлить жизнь земных владык, задержать приближение уготованного для них смертного часа.
У памятников Нара
Из Киото наш путь пролегает в город Нара, находящийся всего в 26 милях от Киото. Нара еще старше Киото: этот город был первой столицей Японии (710—794 гг.), когда во главе феодального государства стоял монарх, пользовавшийся абсолютной, неограниченной властью. Это государство было создано в результате долгой и жестокой борьбы. Лишь память пережила века, проносившиеся здесь с необузданной силой тайфунов, века, исполненные междоусобных войн, братоубийственных кровопролитий.
Из залитой солнцем долины, еще ослепленные ярким светом, щедро разлитым вокруг, мы как-то внезапно оказываемся в облачной завесе непроницаемых свинцовых туч, которые, казалось, вот-вот обрушатся на землю всей своей грозной тяжестью неудержимого тропического ливня.
Дорога в Нара проходит среди рисовых полей, и мы нередко задерживаемся при встрече с обрабатывающими земельные угодья японскими сельчанами. Крестьяне трудятся на миниатюрных парцеллах так тщательно, как граверы, и их поля – филигранной работы. А вокруг – толпы домиков, тесно сомкнувшихся, прижавшихся друг к другу, точно озябшие существа. И у всех у них чешуйчатые крыши, решетчатые стены.
В японской деревне в области земельных отношений все еще сохраняются старые традиции, хотя земельная реформа в 1947 году существенно подорвала помещичье землевладение. С незапамятных времен все лучшие пахотные земли, прежде всего поливные рисовые поля, принадлежали феодально-помещичьим семьям, составлявшим ничтожное меньшинство сельского населения. Миллионы деревенской бедноты столетиями трудились не на своей земле, а на чужой, находясь в вековечном ярме рабской зависимости от владельцев латифундий.
Как и на промышленных предприятиях города, где плоды труда наемного рабочего беззастенчиво присваиваются фабрикантами и заводчиками, баснословно богатеющими на чудовищном ограблении эксплуатируемых, так и в японской деревне блага попадают по-прежнему в руки немногочисленной прослойки, подобно тому как это делалось с незапамятных времен, когда землевладельцы выжимали у зависимых крестьян последние соки.
Социальная природа угнетения японских промышленных рабочих и эксплуатации трудового крестьянства в деревне столь же едина и однородна, сколько и неизбежна в обществе с классово антагонистическими противоречиями, каковым всегда оставалось японское общество, несмотря на проводившиеся иллюзорные земельные преобразования.
При весьма высоком техническом уровне промышленного развития Японии поражает техническая отсталость японского сельского хозяйства. Растет, конечно, механизация, на полях появляются тракторы малых габаритов, вводятся другие орудия обработки земли, однако лишь в зажиточных хозяйствах и главным образом на севере страны. Но основными, а нередко едва ли не единственными орудиями обработки земли остаются, как многие столетия назад, такие примитивные орудия, как деревянная соха, буйвол и самая допотопная мотыга, которой человечество научилось пользоваться на стадии самой первобытной цивилизации.
Крестьянские руки, в немалой мере руки детей и женщин, взрыхляют землю и орошают ее таким же способом – стоя по пояс в глиняном болоте, – как, вероятно, и тысячелетия тому назад, когда, разумеется, не было современной техники. Безмерно монотонен изнуряющий труд на рисовых плантациях, особенно в период летней жары.
Японские литературные источники свидетельствуют о том, что прежде столица Нара, считавшаяся «классическим городом», в годы своей высшей славы, когда возводились ее великолепные дворцы, храмы и особняки, занимала значительно большую площадь, чем современная Нара. Нескончаемые пожары испепелили многие из этих построек, не меньше было разрушено и неумолимым временем. Но некоторые из этих старинных сооружений вместе с содержащимися в них сокровищами пережили все драматические потрясения и стихийные бури, сохранившись до наших дней почти такими же, какими они были в глубокую старину. Эти величественные памятники являются впечатляющим свидетельством высокого культурного развития и говорят нам о том, что Нара принадлежала важная роль в истории развития японской литературы, искусства, ремесла.
Прекрасен этот древний город не только своими историческими памятниками, овеянными столькими преданиями и легендами, но и чудесной естественной флорой вокруг, неповторимой атмосферой спокойствия, поэтического настроения. Особенно запоминается громадный парк с его гигантскими деревьями и прирученными благородными оленями. Невольно приходят на память строки японского поэта Отомо Табито, с таким проникновением запечатлевшего ощущение своеобразия момента в этом месте:
Нара принадлежит к числу «святых мест» Японии, куда тысячами стекаются паломники. По данным японских справочников, до сих пор Нара посещают ежегодно свыше трех миллионов пилигримов и туристов. Буддийские и синтоистские храмы и кумирни, имеющие многовековую историю и обладающие громадными размерами, являются главной достопримечательностью Нара.
Нара по праву считается городом-музеем.
Чудом города Нара, несомненно, является бронзовый будда Дайбуцу в храме Тодайдзи, представляющий собой самый крупный памятник подобного рода в Японии и, пожалуй, один из крупнейших
