взрыва крейсера, он уже предпринял некоторые шаги. В частности, вошел в сношения с французским и итальянским военными министерствами по поводу помощи русской армии. И вопрос этот теперь можно считать окончательно решенным.
Французское правительство передает России 450 тысяч однозарядных винтовок Гра образца 1874 года и 105 тысяч винтовок системы Гра-Кропачека образца 1874–1885 годов с подствольным магазином на восемь патронов. От итальянского правительства мы получаем 400 тысяч винтовок системы Веттерли образца 1870–1887 годов с серединным магазином на четыре патрона.
Из новых систем стрелкового оружия союзники сочли возможным передать нам лишь 39 тысяч французских винтовок системы Лебеля образца 1886–1907 годов и 60 тысяч японских винтовок системы Арисака образца 1905 года; последние состояли на вооружении английского флота и уже заменялись новейшими винтовками Ли-Энфильда.
Мне пришлось обратить внимание фракции на большую разнокалиберщину и разнообразие качеств патронов для оружия, которое нам отпускалось. Но генерал Эллершау на это ответил, что, к его крайнему сожалению, нельзя осуществить другие мероприятия. А разрешение трудностей, связанных с разнообразием оружия, всецело зависит от организационных способностей русского военного министерства. Представитель французской армии подтвердил мнение своего английского коллеги и заявил, что военное министерство Франции не может передать ничего другого, кроме оружия старого образца и 39 тысяч более современных винтовок Лебеля.
Нам стало ясно, что это было твердо решено и согласовано с французским и итальянским военными министерствами. Ничего другого получить было нельзя.
Помимо трехлинейных винтовок, берданок, японских и трофейных австрийских экземпляров, мы получали теперь еще четыре новые системы. Ми одна армия ни в одной войне не имела на вооружении столь значительного числа разнокалиберных систем, сильно отличавшихся друг от друга по конструкции. В этом отношении русские войска до некоторой степени можно было бы сравнивать лишь с наскоро организованными частями Северных и Южных штатов Америки во время гражданской войны 1861–1865 годов. Соединенные Штаты не содержали тогда постоянной армии, война же выдвинула необходимость организовать и вооружить громадное количество людей. Пришлось обращаться, как и теперь русскому правительству, к любым поставщикам оружия, спешно закупать самые разнообразные системы, начиная от всякого старья вроде ударных гладкоствольных ружей и кончая последними новинками того времени магазинными винтовками Спенсера. В этом смысле состояние царской армии было еще хуже: она не имела подобных новинок. Некоторые русские полки будут теперь иметь оружие с наибольшей дальностью стрельбы всего до 1500–2000 шагов, а другие — до 3200 шагов. У нас окажется богатейшая коллекция, весьма удобная для изучения истории винтовки, но не для ведения войны. Мы получим для армии системы, относящиеся к двум совершенно различным эпохам развития стрелкового оружия: одна часть будет представлять эпоху однозарядных четырехлинейных ружей, другая — эпоху магазинных малокалиберных винтовок.
Четырехлинейное однозарядное оружие было принято еще в 70-е годы прошлого столетия. Работы русских оружейников во главе с членом Артиллерийского комитета Горловым привели к тому, что русская армия получила винтовку Бердана образца 1870 года, являвшуюся наилучшей по тому времени системой. Из иностранных к ней ближе других подходили французская Гра и германская — Маузера.
Другие системы, которые нам передавали союзники, были магазинные.
Опыт франко-прусской (1870–1871 годы) и русско-турецкой (1877–1878 годы) войн убедительно показал, что необходимо повысить скорострельность винтовок. Уже тогда войска стали окапываться, прятаться в земляных укрытиях и всячески применяться к местности. Все это заставляло вести более интенсивный огонь в те моменты, когда неприятель открывал себя. Техника нашла способ увеличить скорострельность оружия — появились магазинные винтовки. Первые их образцы применялись еще в войну 1861–1865 годов между Северными и Южными штатами Америки.
В 1869 году швейцарская армия — первая в Европе — вооружилась магазинной винтовкой системы Веттерли. В русско-турецкую войну 1877–1878 годов некоторые части турецкой кавалерии имели магазинные карабины Винчестера. В 1884 году Франция приняла переделанную из однозарядных винтовок магазинную систему Гра-Кропачека и т. д. В швейцарской и французской винтовках магазин находился под стволом. Наполнение его патронами (8–10) было очень несовершенным — патроны вкладывались по одному. Стрельбу выгоднее было вести однозарядным способом.
Итальянская винтовка Веттерли была также переделана из четырехлинейного однозарядного ружья. Она имела серединный магазин, заряжаемый из обоймы четырьмя патронами. Но эта обойма представляла собой «каменный век» в смысле конструкции современных пачек и обойм: изготовлялась она из двух деревянных пластинок, соединенных железной скрепой.
Уступки и компромиссы
При закупке оружия в Японии, как помнит читатель, нас постигла одна крупная неудача — японцы отпустили значительное количество винтовок, но без патронов. Теперь я очень опасался, как бы не повторилась подобная же история в Англии. Здесь этот вопрос был еще более сложным.
Обещанные винтовки четырехлинейного калибра были приняты на вооружение еще в то время, когда патроны снаряжались селитро-сероугольным дымным порохом. Нельзя было и подумать о том, чтобы передать ружья с такими патронами на передовые позиции. Клубы дыма, образующиеся при стрельбе таким порохом, обнаруживали бы войска и давали неприятелю хороший ориентир для пристрелки артиллерии. Из-за этих соображений даже наши берданки оставались только в далеких тылах на вооружении ополченских бригад, охранявших железные дороги, мосты и различные тыловые
сооружения. Это оружие было негодным для непосредственных боевых действий.
Отсюда понятно, с какой тревогой я задал первый вопрос: о качестве отпускаемых патронов. Нам отпускалось на каждую винтовку по 375 патронов с бездымным порохом. Этого количества патронов могло хватить все же на семь-восемь месяцев войны, так как расход их для однозарядной винтовки можно считать меньшим, чем для магазинной.
Вопрос об отпуске патронов для итальянских винтовок Веттерли был также разрешен более или менее удовлетворительно: английское военное министерство обязалось заказать к этим винтовкам в Италии и Америке значительное количество патронов также с бездымным порохом.
Обсуждение различных заявок русского военного министерства быстро продвигалось вперед. Заседания происходили каждый день, причем мы собирались не только в течение дня, но и по вечерам, заканчивая работы иногда поздней ночью.
Я невольно сравнивал эти переговоры с теми, которые велись в Японии. Там мы неделями ожидали решений и не могли добиться ответа на самую невинную справку: японцы тут же окутывали ее туманом секретности. Английское военное министерство представляло в этом отношении полную противоположность. Оно немедленно решало все возбуждаемые нами вопросы. Приведу характерный пример. Нам необходимо было заказать в Англии станки для нового патронного завода с производительностью до 60 миллионов патронов в месяц. Заявление об этом я подал утром. Вечером на заседании военного совета оно уже было рассмотрено. А в час ночи ко мне приехал английский полковник, чтобы сообщить, что наша просьба удовлетворена. Он предложил мне выехать в семь часов утра на автомобиле на завод «Гринвуд и Бетли» и дать указания о необходимых для нас станках.
Мне было поставлено только одно ограничение: я не имел права заказывать сложное по конструкции, но зато и более совершенное оборудование. Даже на вновь строящихся английских заводах всюду устанавливались простейшие станки. Их можно было значительно быстрее изготовить и пустить производство в более ранние сроки. Я сам видел, что на новых заводах снарядка патронов проводилась вручную.
Другой характерной особенностью совещаний было очень детальное выяснение каждого вопроса. Представителей союзных армий, просивших министерство военного снаряжения о размещении каких-либо заказов на английских или французских заводах, подвергали буквально перекрестному допросу, чтобы
