деятельного административного таланта..
Но одного не учли ретивые петрозаводские администраторы — граф Александр Васильевич, весьма поспешный в исполнении своих предприятий, являлся всегда, когда его менее всего ожидали. «Быстрота и натиск!» — были девизом преславного героя. И верный этому девизу, Суворов внезапно прискакал в город Петрозаводск на простой тележке, запряженной в одноконь. И одет он был в изрядно поношенную солдатскую куртку.
Никем не узнанный, он промчал по городу прямо к пушечно-литейному заводу, где и остановил у ворот свою тележку. Здесь он проворно соскочил, быстро на ходу одернул солдатскую куртку и бравым шагом направился на завод.
Караульный солдат, увидя бойкого заезжего гостя, не утерпел и спросил:
— Эй, служивый, скажи-ка, скоро ли будет Суворов?
Полководец подтянулся, хитро подмигнул часовому и сказал:
— Граф Суворов следует за мной!
Не теряя ни минуты, Александр Васильевич быстро прошел в заводскую контору и строго приказал:
— Я — Суворов. Показывайте без утайки весь завод!
Чиновники замерли от изумления. Однако дельный и расторопный дежурный не растерялся. Он быстро встал и пригласил полководца последовать за ним. Тем временем на ходу он глазами дал понять сослуживцам: «Мчитесь птицей и дайте знать о прибытии нежданного гостя наместнику Тутолмину и начальнику заводов господину. Гаскоину».
Александр Васильевич в сопровождении чиновника быстро обошел завод, он заглядывал всюду, перекидывался с рабочими проворными прибаутками… Горновые спрашивали его:
— А что, служивый, прибудет сюда Суворов?
Герой взметнул на них веселый взгляд:
— Никак его знаете?
— Еще бы. Суворова знает вся Россия!
Александр Васильевич заметил, как суровые бородатые лица горновых засветились добрым теплом. И это тронуло его сердце. Он подошел к домне, пышущей жаром. В ней гудело пламя.
Александр Васильевич озяб в дороге и порядком проголодался. Сейчас в благодатном тепле он вспомнил об этом. Растерев окоченевшие руки, гость достал из кармана солдатской куртки черный сухарь и с большим усердием стал его грызть.
Коренастый доменщик, заросший до глаз бородищей, посмотрел на гостя и лукаво ухмыльнулся:
— Ишь ты, голод — не тетка. Солдату и работному — одна пища. Сухари да вода!
— Верно, помилуй бог, как верно! — откликнулся Суворов. Но тут доменщик помрачнел и бросился к укладу. Александр Васильевич поразился: «Что за быстрая перемена, помилуй бог?»
Он оглянулся: в литейную входил увешанный регалиями в пышном мундире господин-генерал Тутолмин, а рядом с ним спешил сухой и проворный Гаскоин.
Александр Васильевич засунул недоеденный сухарь в карман, сдвинул брови…
Он весьма сухо выслушал генерал-губернатора и очень оживился, когда стал рапортовать начальник заводов. Глаза полководца снова засияли, и он с удовлетворением повторил несколько раз на рапорт Гаскоина:
— Помилуй бог, как хорошо! Помилуй бог, как хорошо!
Но заслушав рапорты эти, Александр Васильевич вновь замкнулся в себя, посуровел и сказал начальникам:
— Спасибо. Отвлекать от дел — не мыслю. Прошу вас, господин генерал-губернатор, возвратиться к службе! Гаскоина ж Суворов придержал за рукав:
— Покажи все, да с толком!
Гаскоин хорошо понял намерение гостя; он без дальнейших слов повел Александра Васильевича по заводу, показывая литые болванки и огромные станы. Суворов с глубоким вниманием слушал объяснения Гаскоина.
Однако работные не стерпели. При выходе гостя из литейной лохматый доменщик моргнул товарищам:
— Говорили — солдат, а то сам Александр Васильевич Суворов. Поглядеть бы толком, да боязно.
Чуткое ухо гостя уловило эти слова; он быстро оглянулся и окрикнул весело:
— Чего боязно? Солдат, помилуй бог, солдат — я. Мало что — Суворов!
Не ожидая ответа, Александр Васильевич быстро и решительно подошел к работному и крепко обнял его:
— Помилуй бог, как знатно работаешь. Спасибо! За отечество спасибо!
— Александра Васильевич! — заревели десятки здоровых глоток в литейной. Гость и глазом не моргнул, как его подхватили могучие руки работных и понесли.
Они несли его — крепкие бородачи, а кругом кричали и просили:
— Александра Васильевич, родной наш. Ерой наш! Ты получше взгляни на работенку нашу!
Работные бережно вынесли полководца на заводский двор и поставили на землю:
— Гляди, батюшка!
Суворов зорко оглядел двор и скорым шагом побежал по дорожке. Влево, вдоль нее, на деревянных помостах были разложены ножи, вилки, ножницы, посуда, чугунные мелкие изделия. Александр Васильевич морщился и охал:
— Упаси бог, чашки, ложки плошки, уполовники. Неужель ухватом, помилуй бог, драться?
Он повернулся вправо и пошел обратно вдоль той же дорожки. По краю возвышались пирамиды ядер, бомб, картечи. Александр Васильевич остановился у артиллерийских снарядов и стал их внимательно рассматривать. Он то и дело приговаривал:
— Помилуй бог, как хорошо. Помилуй бог, какой славный гостинец шведам.
Суворов ласково поглядывал на Гаскоина.
Осмотр окончился. Александр Васильевич вышел за ворота, но тут его поджидали петрозаводские купцы. Дородный, голубоглазый купчина на подносе, покрытом расшитым полотенцем, держал хлеб и соль.
Суворов обрадовался как малое дитя.
— Помилуй бог, хлеб-то какой! И народ здоровый!
Он выслушал нескладную речь купца и с благодарностью принял хлеб и соль.
Крепко пожав Гаскоину руки, он вскочил в тележку.
Гаскоин огорченно закричал:
— Ваше сиятельство, куда вы? Обед ждет!
— Помилуй бог, — откликнулся Суворов. — Петербург ждет. Поспешать надо. Пошли.
И тележка загремела по дороге.
Александр Васильевич, не отдохнув, ускакал в столицу.
Вспоминая Петрозаводск, полководец немного отошел, успокоился и стал мечтать о походах…
Прискакав в столицу, Суворов, не откладывая дела, написал донесение государыне Екатерине Алексеевне. Оно было кратко и просто. Александр Васильевич писал:
«Слава наместнику! Работные — молодцы. Гаскоин велик. Составные его лафеты отнюдь не подозрительны. Петрозаводск знаменит. Ближайшая на него операция из Лапландии. В последнюю войну предохранение той страны было достаточно и мудро».
Вместе с докладной запиской Суворов представил государыне планы постройки приграничных крепостей.
Вскоре вслед за этим последовала высочайшая аудиенция.
Отправляясь во дворец, Александр Васильевич вновь зажегся надеждой. Однако матушка царица совсем безразлично встретила измаильского героя. На его вопрос:
— А теперь как, государыня-матушка?
