пулемета выдерживает прямое попадание пуль на близком расстоянии и, конечно, служит до известной степени защитой для первого и второго номеров, больше, разумеется, для первого, который располагается всегда за самым центром щита.
Кстати, насчет этого самого щита много было толков среди пулеметчиков: некоторые даже предлагали бросить его… Без него было бы куда легче переносить на руках да и передвигать на катках пулемет. И хоть эта обязанность лежала на первом и втором номерах, Душенко твердо считал, что щит — это чуть ли не главная часть пулемета, все равно как тело его, и бросать эту часть нельзя ни при каких обстоятельствах». Вопрос о щите, как видим, вызывал споры на всех уровнях. Кстати, кроме будущего министра обороны маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского пулеметчиком в Первую мировую войну начинал военную службу и будущий нарком обороны маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. А будущий знаменитый писатель М.М. Зощенко попал на фронт младшим офицером пулеметной команды.
Опыт Первой мировой и последовавшей за ней Гражданской войны внес немало «тонкостей» в организацию огня пулеметов. Для станковых пулеметов выделяли четыре вида пулеметного огня: непрерывный («лента за лентой», 2–4 ленты подряд с боевой скорострельностью до 500 выстр./мин., допускался только в наиболее напряженные моменты боя), непрерывный с приостановками (длинными очередями, 250 выстр./мин., нормальный вид огня), очередями (по 10 выстрелов), одиночный (по отдельным целям, для сохранения маскировки пулеметной точки). По наведению выделяли стрельбу «в точку» и с рассеиванием по фронту и в глубину. Кроме того в обороне огонь пулеметов разделяли на «прицельный» и «заградительный» — под последним понимали обычно косоприцельный и перекрестный огонь в заранее определенных секторах, применяемый ночью, в туман, при дымовых завесах. Станковые пулеметы с их устойчивостью, кучностью стрельбы («узким снопом траекторий») наличием механизмов наведения с ограничителями рассеивания подтвердили возможность ведения огня в промежутки и через головы своих войск. Те же свойства повсеместно привели к убеждению, что выделенные станковые пулеметы при наличии патрона с тяжелой пулей могут начинать обстрел противника как при наступлении, так и в обороне с максимальной дальности — 3000–3500 м, а все станковые — с больших дальностей, т. е. с 2000 м с закрытых позиций и с 1000 м и ближе с открытых позиций (прямой наводкой). Ружья-пулеметы открывали огонь прямой наводкой со средних дальностей, т. е. с 800–900 м и ближе. Выработанные в те годы положения, включая огонь станковых пулеметов с максимальных дальностей и норму 5 пуль в минуту на 1 км фронта обороны, вошли потом в уставные документы РККА.
Война подтвердила огромное значение организации непрерывного снабжения войск огневыми припасами в ходе боя. Патронные двуколки из обоза первого разряда полагалось держать непосредственно при полках и по израсходовании патронов немедленно отправлять в тыл за новыми запасами. Пополнялись одни из двуколок обоза второго разряда, которые для этого подтягивали как можно ближе к позиции полков, но вне зоны прицельного обстрела противника.
Кроме русского фронта, пулеметчики русской армии действовали и на других фронтах — в составе особых пехотных бригад, направленных во Францию и Македонию («пехота за вооружение», как говорили об этом соглашении с союзниками). Формирование пулеметных команд для особых бригад велось при Офицерской стрелковой школе в Ораниенбауме, но вооружали их уже во Франции французским оружием. Так русские пулеметчики получили французские станковые «Гочкисы». Р.Я. Малиновский, попавший во Францию в апреле 1916 г. в качестве начальника пулемета пулеметной команды 2-го Особого полка 1-й Особой пехотной бригады, писал: «Из одной пулеметной команды на полк предстояло развернуть три команды — по одной на батальон. О таком обилии пулеметов в полку на русско-германском фронте никто, конечно, даже мечтать не мог… Команда получила пулеметы „Гочкиса“, легкие пулеметные повозки под одну лошадь, которую повозочный должен был водить в поводу, и такие же легкие патронные двуколки. Это, конечно, ущемляло самолюбие пулеметчиков. Теперь никто не ездил на двуколке, никто, кроме начальника команды, не имел верховых лошадей.
— В пехтуру превращаемся, — поговаривали пулеметчики, чувствуя, что теряют свои привилегии». В русской армии пулеметчики любили подчеркивать некоторую свою «элитарность» в рядах пехоты.
У Малиновского (заслужившего, кстати, и французский военный крест) есть описание — не без оттенка зависти — пулеметно-стрелкового «аванпоста» на французском фронте в июне 1916 г.: «Убежища были оборудованы глубоко под землей. Вниз вели тридцать восемь ступенек, а там — крепкое дубовое крепление, как в шахте, по бокам деревянные клетки, обтянутые железной сеткой, а на них солдатские матрацы. Это — койки. Для начальника пулемета даже отдельная комната с одной койкой, столом, сбитым из досок, запасом ручных гранат и патронов в лентах. Из убежища два выхода — один от начальника пулемета прямо в траншею к стрелкам и другой — из общего помещения к пулеметному, крытому, хорошо замаскированному гнезду».
Ну а со станковыми «Гочкисами» русская армия имела дело и на других фронтах. Они были, например, среди трофеев, взятых войсками Кавказской армии в турецкой крепости Эрзурум, занятой 3 февраля 1916 г. Близко с 8-мм пулеметами «Гочкис» пришлось познакомиться и как с «танковыми»: «Гочкисом» был вооружен первый прошедший испытания в России бронеавтомобиль «Шаррон, Жирардо и Вуа», ими были вооружены бронеавтомобили «Морс» бельгийского бронеавтомобильного дивизиона, присланного на русский фронт, а во время Гражданской войны в Россию попали французские танки «Рено- FT», частью также вооруженные «Гочкисами».
СНОВА «МАДСЕН», ИЛИ НОВЫЙ ПУЛЕМЕТНЫЙ ЗАВОД
«Акционерное общество… имеет целью учреждения — устройство и эксплуатацию в городе Коврове Владимирской губернии завода для изготовления всякого рода ружей, машин и станков для снарядов, предметов снаряжения и других заводов».
Второе явление в России «Данск Реккюлриффель Сюндикат» напоминало детектив. 18 октября 1915 г. русский военный агент в Риме Волконский сообщил, что к нему обратился представитель синдиката с предложением о продаже ружей-пулеметов системы Мадсена и что он ведет переговоры через некоего Жентини. 14 ноября он сообщил детали предложения: «1)… немедленно 2,5 тыс. пулеметов… под 7-мм патрон Маузера… 2) принимается заказ на ежемесячную поставку по 1000 пулеметов того же или иного калибра». Сумма контракта оценивалась в 22,5 млн. франков. «Обходной маневр» синдиката объяснялся просто: Дания — снова в числе нейтральных стран, а Россия — в состоянии войны.
Хотя получение 7-мм «маузеровских» патронов вызывало трудности, Военное ведомство заинтересовалось предложением — военному агенту в Лондоне Рубану даже поручили выяснить возможность получения 7-мм патронов через британское правительство. 31 декабря новое, усовершенствованное ружье-пулемет Мадсена, доставленное инструктором синдиката, испытали на ружейном полигоне и признали «удовлетворяющим всем требованиям» — участие в испытаниях такого специалиста, как В.Г. Федоров, делало этот вывод весьма авторитетным. Эти результаты сообщили в Ставку, и оттуда был получен ответ о возможности дать заказ синдикату на 15 000 ружей-пулеметов. Однако «обойти» законодательство Дании было теперь куда сложнее. И 6 января 1916 г. через петроградского 1-й гильдии купца Д.Л. Лурье синдикат подал в ГАУ новое предложение — о постройке в России завода для изготовления ружей-пулеметов под русский патрон с производительностью 600–800 пулеметов в месяц. Позже выяснилось, что подобная история имела место и в Великобритании. 25 июня 1916 г. генерал Рубан
