КБ Бисновата было возрождено в 1954 году, когда вышло специальное постановление правительства по созданию ракет класса «воздух — воздух», — К-6, К-7 и К-8, о чем я уже говорил выше. Работу над К-6 поручили П. Д. Грушину, над К-7 — И. И. Торопову, над К-8 — М. Р. Бисновату. Он притащил сундук чертежей СНАРС-250 (цифра означала вес ракеты), которой когда-то занимался и сказал нам, что постарается вернуть к себе тех, с кем работал раньше.
Кстати, когда разогнали ОКБ-4, то его помещение отдали П. Д. Грушину, коллектив которого выделился как филиал из КБ-1. Там же осталось и большинство сотрудников Бисновата. Многие из них сейчас стали корифеями зенитной техники — И. И. Архангельский, Е. С. Иоффинов и другие, но начинали они у Бисновата. Грушин же пришел на место ОКБ-4 с частью коллектива Д. Л. Томашевича. Сам Петр Дмитриевич был профессором МАИ, в КБ-1, по-моему, работал по совместительству, а потом решил уйти с преподавательской работы в конструкторы. Поэтому он начинал не «с нуля», а с коллективом, производственной базой, доставшимися ему в наследство от ОКБ-4.
А Бисноват, которого спустя два года пригласили к работе над К-8, вынужден был снова все начинать на пустом месте. Он пригласил к себе Владимира Николаевича Елагина, человека с хорошей инженерной хваткой, который стал у него первым заместителем. Начальником теоретического отдела к Бисновату пришел И. И. Могилевский — вот, пожалуй, и вся «старая гвардия», которая вернулась к М. Р. Бисновату. Поэтому он начал набирать молодежь из МАИ и других вузов, и затем этот коллектив, созданный Бисноватом, стал основой ОКБ «Молния», которое долго возглавлял генеральный конструктор Г. Е. Лозино-Лозинский. Начинали они с ракет класса «воздух — воздух», вершиной их творчества стал МКК «Буран».
В общем, когда мы вплотную начали работать с Бисноватом, он делал третий в своей биографии большой «заход» в уникальную разработку: вначале истребитель, потом СНАРС и вот — К-8. Этот «заход», в отличие от первых двух, ему удался блестяще. Сделав К-8, он записал в свой актив К-80, К-40, К-60 и К-73, которые оставили заметный след в истории создания отечественных ракет класса «воздух — воздух».
Бисноват производил приятное впечатление, как вежливый, интеллигентный, очень культурный человек. Но ничто человеческое ему не было чуждо, он был эмоционален, мог «заводиться», горячо спорить… Он был настоящий еврей, воплощавший в себе лучшие качества народа, к которому принадлежал. Он очень любил свою семью, но, на мой взгляд, она и ускорила его уход из жизни. Когда у Матуса Рувимовича трагически погибла уже взрослая дочь, он начал очень быстро стареть…
Бисноват был не администратор, а человек творческий, хорошо понимающий суть сложнейших физических и инженерных проблем, хотя и руководящие навыки ему не были чужды. Как конструктор, он был более сильным, чем И. И. Торопов или А. Л. Ляпин.
И. И. Торопов был хороший специалист в области оружейных установок: лафетов, бомбодержателей, блоков пусков управляемых ракет, где надо обеспечить хорошую прочность изделия, решить какие-то вопросы теплотехники… Но здесь не нужны знания сложной динамики, которые требуются при создании управляемого оружия. Торопов принадлежал к поколению конструкторов Великой Отечественной войны, которые работали над оснащением наших самолетов новым стрелково-пушечным вооружением. В частности, он занимался этим на Ту-2, Ту-4 и других машинах. Пройдя хорошую школу, он оставался скорее инженером-производственником, организатором, а не конструктором.
А. Л. Ляпин же, который сменил И. И. Торопова после его ухода из жизни, — это чистый технолог. Он работал на заводе № 134. При нем имелось свое конструкторское бюро, но заводская тематика долго довлела над остальными вопросами, которые приходилось решать руководству. Потом, в конце жизни Торопова, завод превратился в опытное производство, и Ляпин, будучи начальником производства, унаследовал пост главного конструктора, хотя призвания к этому не имел. Если у Торопова была закалка военных лет, решительность, воспитанная сталинскими указами и приказами, то Ляпин, в противоположность ему, был осторожным, действовал с оглядкой.
А. Л…Ляпин сыграл большую роль в воспроизводстве «Сайдуиндера», получившего у нас индекс К- 13. Эту ракету, которую «расшифровывал» мой отдел, воссоздали на заводе № 134, и Ляпин, как раз будучи технологом, строил ее по американской конструкции. Тогда-то, видимо, у него и сформировался подход, при котором преобладает желание не сконструировать что-то самому, а повторить нечто уже сделанное. Такой же случай произошел с ним снова, когда мы создавали самолет МиГ-23. Для него мы делали ракету Р- 23,
главным конструктором которой назначили Ляпина, а Бисноват в это время занимался ракетой ближнего боя.
Создавая Р-23, мы столкнулись с необходимостью сделать головку самонаведения «доплеровского» типа. Она была также полуактивная, причем должна была работать по целям на фоне земли, на малых высотах. Ее главным конструктором был Евгений Николаевич Геништа, довольно известный радист, родословная которого восходит к каким-то чуть ли не княжеским корням. Холеный аристократ, с перстнем на пальце, «осколок» царских времен, он как-то сразу выделялся из нашей среды, но, при этом, являясь одним из старейших радистов страны, обладал высоким профессионализмом. Головка, над которой он начал работу, создавалась впервые, на испытаниях нас подстерегало множество неожиданностей, неудач…
А в это время из Вьетнама, где шла война, привезли американскую ракету «Спэрроу», которая тоже имела головку самонаведения доплеровского типа и очень смахивала на нашу ракету К-23. Естественно, многие загорелись идеей воспроизвести эту ракету так же, как это сделали со «Сайдуиндером». И даже военные, которые всегда считали, что с точки зрения национальной и технологической безопасности нельзя делать ставку на иностранные образцы, в этот раз энергично поддержали идею воспроизводства «Спэрроу». Ведущую скрипку у них играл полковник М. М. Хоменко. Он участвовал в расшифровке и воспроизводстве «Сайдуиндера», и ему очень понравился успех, сопутствовавший этой работе…
Но анализ «Спэрроу», сделанный нашим институтом, показал, что никакого явного прогресса по отношению к К-23 американская ракета не несет. Наоборот, ряд решений у Геништы был явно оригинальнее и серьезнее. Поэтому наш институт, который в свое время энергично поддерживал линию К- 13, резко выступил против «Спэрроу». Мы считали, что копировать ее очень опасно. Одно дело воспроизводить ракету с тепловой головкой, помешать полету которой, в принципе, можно, но сложно… А ракету с радиолокационной головкой, которую противник отлично знает, как говорится, сам Бог велел бы нейтрализовать и разработать нужные типы помех, потому что ему известна вся логика построения радиотехнических цепей.
Но А. Л. Ляпин, как ни странно, будучи главным конструктором К-23, очень энергично боролся… против своей же ракеты! Ему очень импонировало воспроизводство «Спэрроу» — и ее-таки у нас воспроизвели под обозначением К-25. Была выпущена опытная партия.
Позже, когда МиГ-23 был принят на вооружение, его создателей представили к государственным наградам, и звания Героя Социалистического Труда были удостоены Георгий Сергеевич Бюшгенс, заместитель начальника ЦАГИ — за крыло, А. Л. Ляпин — за ракету К-23 и Хачатуров — за двигатель. Тогда-то и родилась шутка, история которой тесно связана с МиГ-23 и этими званиями. О самой машине речь впереди, а сейчас — о шутке.
Артем Иванович Микоян, генеральный конструктор, заложил будущий МиГ-23, как десятитонный самолет. И, соответственно, двигатель, который делал Хачатуров на заводе им. Чернышова в Химках, тоже заложили под эти 10 тонн. А самолет получился тяжелее, причем наш институт прекрасно понимал, что это произойдет, потому что многие узлы, агрегаты, ракеты в сумме по весу превышали заявленные параметры.
Жизнь подтвердила наши расчеты. МиГ-23 не укладывался в отведенный вес, поэтому приходилось все время форсировать двигатель. Хачатуров, бедный, приложил много усилий, выжимая из него все резервы. Крыло тоже все время трещало… Поэтому и родилась шутка, что Бюшгенсу дали Золотую Звезду за то, что крыло все время трещало, Хачатурову — за то, что все время переделывал двигатель, а Ляпину — за то, что усиленно боролся против своей ракеты К-23…
Но МиГ-23 на самом деле рождался очень драматично, люди получили награды абсолютно заслуженно, однако об этом — позже. А пока хочу сказать, что, к сожалению, об основных создателях ракет класса «воздух — воздух» написано очень мало, тогда как каждый из них оставил свой неповторимый след в истории этого вида вооружений.
Очень интересной личностью был Николай Александрович Викторов — разработчик головок
