Собственно, на базе давно уже ждали решающего шага от руководства СКБ, и такой момент наступил. Причем, как оказалось, точно рассчитанный самим директором Шактибинду.
Ровно в час пополудни на центральную посадочную площадку базы опустился черно-синий винтолет с эмблемой Службы космической безопасности, из него легко выпрыгнул невысокий, смуглый и седой как лунь человек, одетый в комбез безопасника.
Встречали гостя лишь двое — дежурный по штабу отряда майор Заремба и угрюмый молчаливый молодой человек из лаборатории Акимова.
— Добрый день, господин директор! — Заремба по-военному щелкнул каблуками. — Вы, как всегда, вовремя.
— Здравствуйте, майор, — улыбнулся Шактибинду, пожимая по очереди руки обоим.
— Михаил Кушнер, — невнятно пробурчал молодой человек. — Профессор Акимов ждет вас, господин директор.
— Чувствую, атмосфера предгрозовая, — посерьезнел индус. — Однако все по порядку. Сначала лаборатория, а затем — общий сбор. Ведите нас, господин Кушнер.
«Главный нанист», как за глаза подчиненные называли профессора Акимова, встретил директора СКБ безо всякого пиетета. Профессор пил чай с бубликами, расположившись прямо на лабораторном столе, и лишь кивнул в знак приветствия, продолжая размеренно пережевывать кусок. На лице Шактибинду не дрогнул ни единый мускул, но в глазах заплясали недобрые огоньки.
— Насколько я вижу, господин Акимов, дела ваши пребывают в полном порядке, и процесс модификации отряда «Геккон» близок к завершению, — ровным голосом произнес Шактибинду. Он подошел к профессорскому столу и уселся в кресло руководителя.
Акимов перестал жевать, отхлебнул из кружки и сунул ее на стол между микроскопом и газоанализатором.
— Ничего подобного! — каркающим голосом заговорил «главный нанист», раздраженно сдвинув густые брови. — Разговор шел о конце августа — начале сентября. Вот тогда и приходите! А сейчас работа в самом разгаре.
— Какие результаты достигнуты на сегодняшний день? — Индус и ухом не повел в ответ на гневную эскападу.
— Я не имею ни малейшего желания… — снова начал было профессор, но осекся, так как директор СКБ, только что сидевший от него в десятке шагов, вдруг оказался рядом и пристально взглянул грубияну в глаза.
— Господин Акимов, — раздельно проговорил Шактибинду глубоким грудным голосом, — сейчас вы пойдете в свой кабинет и ровно через час представите мне полный отчет об уже проделанной работе. Вы найдете меня в кабинете начальника базы. Время пошло.
В следующий миг директор СКБ уже шел к выходу из лаборатории, сопровождаемый обалдевшим от ситуации Зарембой. Лишь когда за индусом захлопнулась дверь, грубиян-профессор вздрогнул, будто очнувшись от дремы, и внезапно севшим голосом сказал застывшему рядом помощнику:
— Миша, сварите мне кофе, что-то мозги никак не соберу, а тут еще этот отчет!..
Заремба рискнул заговорить с директором, когда они вошли в штабной корпус.
— Может быть, профессор перегрелся на солнце? С чего бы ему так взбелениться?
— Хамство не зависит от уровня интеллекта, майор. К сожалению, — констатировал Шактибинду. — Но теперь он станет поспокойнее.
— А… что вы с ним сделали?
— Это называется «суггестивная коррекция поведения», — индус чуть улыбнулся уголком рта. — Каюсь, не сдержался! Не надо было так…
— По-моему, так в самый раз!
— Ладно, майор, что сделано, то сделано. Как у вас говорят, вернемся к нашим баранам. — Директор сел за пустующий стол начальника базы и жестом указал Зарембе на место напротив. — Вы слышали о проекте «Хронос», майор?
— Так точно. — Заремба медленно опустился в кресло для посетителей.
— Так вот, ваши «гекконы» должны будут взять его под охрану. Причем очень скоро.
— Но ведь «Хронос» — территория ООН, там же их спецназ обретается. Биотехи…
— В том-то и проблема! — Директор едва заметно дернул щекой. — Гвардия Совбеза! Биотехи, майор, великолепные исполнители, но, к сожалению, полностью лишены всякой инициативы. А… в ближайшее время вполне возможно возникновение ряда… внештатных ситуаций, связанных именно с безопасностью объекта «Хронос». Причем крайне опасных ситуаций, в которых от участников потребуются весьма неординарные способности для принятия правильных решений. Вам все ясно, майор?
— Так точно, господин директор Службы космической безопасности!
— Вопросы?
— Один. Почему вы это все рассказали мне, а не командиру отряда полковнику Дибичу?
— Потому что полковник Дибич… переведен со вчерашнего дня на другую должность. А с ноля часов двадцать пятого июня командиром специального отряда «Геккон» назначен подполковник Заремба. — Шактибинду встал и протянул Антону руку. — Поздравляю с повышением и новым назначением!
— Служу безопасности человечества! — ошарашенно выговорил Заремба, отвечая на рукопожатие.
— Ну, вот. Проводите меня, подполковник, и приступайте к своим обязанностям.
Уже возле винтолета директор СКБ, внимательно вглядываясь в лицо Зарембы, вдруг мягко сказал:
— И помните, Антон, сигнал «тревога А» вы исполняете, получив его только от меня! Ни от кого другого!..
Заремба в задумчивости вернулся к зданию штабного корпуса и нос к носу столкнулся с любимым воспитанником, а теперь и заместителем по отряду — лейтенантом Бересневым.
— Кто это был, командир? — осторожно поинтересовался Виктор.
— Директор Службы космической безопасности Джамар Шактибинду. Не признал, что ли?
— Вот именно. Я был уверен, что господин директор повыше ростом.
— Откуда такая уверенность?
— Он ведь лично отбирал нас, будущих «гекконов»… — Береснев пожал плечами. — Я точно помню, что директор был выше меня на полголовы.
Заремба озадаченно посмотрел на заместителя — они с ним были одного роста. И с Шактибинду — тоже.
«…таким образом, применение контура обратного перехода открывает возможность создания аккумуляторных батарей типа „зеркального коридора“, в результате чего емкость такого источника при прочих равных условиях возрастет минимум на три-четыре порядка…»
Не дочитав, декан факультета астрофизики и небесной механики Ягеллонского университета[11] Вацлав Полонски раздраженно выключил информер с докладом. Надо же! Чем занимается этот выскочка Костецки?! На что тратит бюджет факультета! Лавры папаши покоя не дают?..
Ежи Костецки был сыном известного ученого Станислава Костецки, талантливого ученика самого Добрана Житича, одного из разработчиков теории вакуумной инверсии, что послужила основой для создания вактеров. Естественно Ежи пошел по стопам отца. В неполные тридцать два он уже имел магистерскую степень и больше десятка патентов на изобретения, связанные с использованием энергии вакуумных преобразований. Должность доцента в старинном университете Кракова давала возможность сочетать преподавательскую и исследовательскую работу без взаимного ущерба.
Молодой человек мечтал когда-нибудь осчастливить весь мир, подарив ему источник неиссякаемой
