подвергаются индивидуальные и коллективные убийцы? Не следует ли виновных учителей преследовать с той же энергией, с которой преследуют восьмидесятилетних нацистов? Не являются ли некоторые из так называемых «лидеров человечества — Христос, Будда, св. Августин, Лютер, Маркс — нашими величайшими преступниками (в отличие от Эразма, Лессинга или Гейне)? Все эти вопросы отбрасываются небрежным «конечно», закрепляя стандартные реакции вместо того, чтобы заставить нас
183
За исключением удивительной книги Ханны Аренд об Эйхмане и о банальности зла. См. также начало раздела 11 части 2 настоящей книги.
184
Эрнст Геллнер [81]. Мой ответ впервые был опубликован там же, в «British Journal for the Philosophy of Science», т. 27, 1976 [61]. Я внес некоторые изменения и добавил несколько строк в разных местах.
185
ПМ, с. 47.
186
Там же, с. 69.
187
Об использовании гипотез
188
ПМ, с. 275, «фиксированные и универсальные правила». Следовательно, ссылка Геллнера на правила решения квадратных уравнений (с. 334) не имеет отношения к делу (и этот пример является гораздо более сложным, чем ему представляется). Кроме того, разговоры о том, что он называет своим «собственным видением проблемы», как раз и показывают, как плохо он меня понимает: между нами здесь разницы нет.
189
Геллнер несправедлив к Попперу, связывая эти незрелые ранние работы с «попперианским движением» (с. 332). Верно, в этих статьях выражается некоторая признательность Попперу, но это лишь дружеские жесты, а не реальные утверждения (я упоминаю также друзей моей дочери). Конечно, некоторые высказывания звучат совершенно в попперианском духе, но лишь для того, кто читал только Поппера, но они восходят к Миллю, Маху, Больцману, Дюгему и, прежде всего, к Витгенштейну. Да, в своей книге я иногда подшучиваю над Поппером [«браню его», как говорит Геллнер (с. 332), будучи неспособен отличить насмешку от агрессии], но только чтобы подразнить Лакатоса (с. 8), который должен был, как предполагалось, ответить на мою книгу и который был увлечен Поппером, а не благодаря впечатлению, «произведенному работой мастера» (там же, действительно «мастера»!).
190
Это изменение было вызвано беседами на семинаре профессора фон Вайцзекера в Гамбурге, в 1965 году. Профессор фон Вайцзекер дал подробный анализ копенгагенской интерпретации и показал, как ее можно применять для решения конкретных проблем. Я настаивал на той точке зрения, что теория скрытых параметров нужна для увеличения эмпирического содержания ортодоксальной концепции, когда вдруг внезапно понял, насколько бесплодна такая позиция перед лицом конкретного исследования.
191
Геллнер утверждает, что социальные следствия рационализма (или иррационализма) являются для меня чем-то «побочным» (с. 339). Совсем наоборот! Для меня именно демократия, право людей устраивать свою жизнь так, как они считают нужным, находится на первом месте, а «рациональность», «истина», как и все другие изобретения наших интеллектуалов, — на втором. Между прочим, в этом заключается главная причина того, почему я Милля предпочитаю Попперу и почему у меня вызывает лишь презрение показная скромность наших критических рационалистов, которые клянутся в своей преданности «свободе» или «Открытому обществу», но сразу же встают на дыбы, как только кто-то начинает выражать желание жить в соответствии с традициями своих предков.
192
Я ясно заявил: «Мое намерение состоит не в том, чтобы одно множество общих правил заменить другим, я хочу, скорее, убедить читателя,
