– И как ты предлагаешь это сделать?
– Как я всегда это делаю – вести себя так, будто я имею право здесь находиться. Просто держись поближе ко мне… и еще кое-что.
– Что?
– Держи себя в руках.
Миранда помрачнела и резко произнесла:
– А я и держу себя в руках!
– Ну вот, – ухмыльнулся Накор, – ты опять.
– Ты просто невыносим! – заявила она и зашагала вперед.
– Миранда!
– Что! – крикнула она, оборачиваясь.
– Несмотря на свой жизненный опыт, ты ведешь себя как ребенок, – сказал Накор, спеша ей вдогонку.
Миранда явно хотела оставить последнее слово за собой. На мгновение она замерла, обдумывая, что бы сказать, и наконец произнесла:
– Ты меня не знаешь, Накор. Может, ты и был первым мужем моей матери, но ты ничего обо мне не знаешь. Ты не представляешь, каким было мое детство. Ты не знаешь, каково это – расти со шпионами Империи. Если я веду себя как ребенок, так это потому, что у меня не было детства.
– Каковы бы ни были твои причины, пожалуйста, постарайся не погубить нас обоих,
Она ускорила шаг, чтобы не отставать от него.
– Что?
Накор повернулся к ней, и впервые со времени их знакомства на лице у него не было ни следа улыбки. Он посмотрел на нее с выражением, которое можно было назвать только пугающим, и на мгновение она почувствовала скрытую в этом маленьком человечке силу.
– Прошлое может быть тяжелым грузом, прикованным к тебе неразрывной цепью, – сказал он тихо. – Ты можешь таскать его за собой, вечно оглядываясь через плечо, что же тебя удерживает. Или ты можешь отбросить его и двинуться вперед. Выбор за тобой. Для тех, кто живет многие столетия, это очень важный выбор.
Он повернулся и пошел прочь.
Миранда постояла еще немного, потом снова догнала его. На этот раз она ничего не сказала.
Они спустились через заросли на западном склоне Каластийской гряды. Они пересекли линию фронта в нескольких милях южнее того места, где остановилась армия Грейлока.
– Странно это, – сказал Накор. – Грейлок так основательно окопался там, на Юге, во всяком случае так это выглядело сверху. Похоже, он опасается контратаки.
– Я тоже не могу этого понять, – согласилась Миранда. – Может, они дожидаются, пока к той рыбацкой деревушке, где мы приземлились, подойдет обоз с припасами.
– Может быть, но я так не думаю.
В ночном воздухе ощущался смрад от оставленных на поле боя и уже разлагающихся тел.
– Это плохо, – покачал головой Накор. – Не хоронить мертвых – большой грех.
К северу от поля боя что-то сооружали. Выглядело это как крепость, но, подойдя поближе, они увидели, что на самом деле это несколько больших зданий, связанных между собой деревянными оградами высотой в двадцать футов. Вокруг были рассеяны костры, у которых расположились люди.
– Смотри, – сказал Накор, – слишком близко к тому, что строится, они не сидят.
– Что это может быть? – спросила Миранда, когда они остановились, укрывшись в тени деревьев.
– Думаю, что-то очень плохое. Возможно, храм.
– Храм какого бога?
– Давай выясним. – Он огляделся. – Вон туда.
Он повел ее сквозь деревья к месту неподалеку от скопления палаток всех размеров и цветов. Они шли, прячась за толстыми стволами, пока не нашли промежутка между двумя кострами, где можно было пройти, не привлекая ненужного внимания.
Никто их не остановил. Накор провел Миранду мимо нескольких лагерей, где они выглядели всего лишь двоими людьми из многих, занятых своими делами. Но у одного большого лагеря к ним подошел человек. Голова у него была выбрита, оставлена только одна косичка, перетянутая костяным кольцом, а обе щеки иссечены глубокими шрамами. Одет он был в жилет из материала, выглядевшего как человеческая кожа, и штаны из крашеной кожи. Вооружен могучий солдат был огромным кривым мечом. Это было двуручное оружие, но он выглядел таким сильным, что, казалось, мог орудовать им одной рукой.
Он подошел к Миранде, слегка пошатываясь, и откровенно оглядел ее с ног до головы, потом повернулся к Накору и проговорил заплетающимся языком:
– Продай ее мне.
Накор ухмыльнулся.
