Новорожденный детеныш мгновенно вцепился клешнями в материнскую плоть, оторвал кусок и отправил в зубастую пасть, после чего отряхнулся от голубой крови.
— Не трогай его, Отто, — прошептала Нелл. — И вынь руки из перчаток.
Из матки выбрался еще один детеныш.
— Эти твари совершенно самостоятельны, — восторженно произнес Квентин.
— Угу, и мы только что помогли им родиться с помощью кесарева сечения, — сказал Энди.
— Они защищают труп матери, Отто, — предупредила Нелл.
— Да, ты к ним руки близко не подноси, — добавил Квентин.
— Вынь руки из бокса, Отто! — строго сказала Нелл.
— Я просто пытаюсь напугать их, чтобы мы увидели, как они двигаются…
— Слушай, лучше не рискуй, — посоветовал Энди.
Отто возбужденно рассмеялся.
— Смотрите, они передвигаются на четырех задних ногах, а передние лапки поднимают, как богомолы! Видите?
— Проворные, — отметил Квентин.
Отто усмехнулся.
— Слыхал хоть раз про живородящее членистоногое, Квентин?
— На самом деле у некоторых имеются сумки для вынашивания потомства, — заметил Энди.
— Они не испугаются… Они только становятся все более и более агрессивными, — сказала Нелл. — Убери руки из бокса!
— Вот… — проговорил Отто и указал на одного из младенцев, который попятился назад, подогнув под себя хвост.
Послышался звук, похожий на ружейный выстрел. Все невольно отпрянули от обсервационного желоба. Младенец бросился на руку Отто, будто змея.
— Черт побери! Проклятье! — вскрикнул Отто и выдернул руки из перчаток. — Ой-ой-ой! Мой палец, проклятье!
— Квентин, скорее закрой крышки на обшлагах перчаток! — крикнула Нелл.
— Эта маленькая дрянь порезала мне палец! — вопил Отто. — Мать твою, мать твою, мать твою!!!
— Ясно. Отчет о вскрытии прерван, — проговорил Энди.
Нелл обхватила плечи орущего Отто.
Квентин замер на месте как вкопанный и не сводил глаз с укушенного пальца Отто. Нелл бросилась к желобу и, закрыв крышки на обшлагах перчаток, нажала на кнопку тыльной стороной сжатой в кулак руки.
— Они кушают свою мамочку, — сообщил Энди, склонившись к желобу.
— Квентин! — крикнула Нелл и схватила биолога за руку. — Свяжись по рации с третьей секцией! Свяжись с «Энтерпрайзом»! Скажи, что у нас срочная медицинская проблема, что нам нужна транспортировка! Мы не сможем по посеву крови определить, не являются ли эти звери носителями гемолитических бактерий, — до окончания анализа должно пройти не меньше шести часов. Так что спроси, есть ли у них гентамицин, ванкомицин и цефтриаксон. Думаю, лечить Отто нужно так, как если бы речь шла о резистентной стафилококковой инфекции, пока мы не узнаем, какие бактерии содержатся в этих существах.
— О боже! — ахнул Энди, глядя на палец Отто.
Впечатление было такое, будто его пропороли слесарными кусачками.
— Энди, дай мне свой галстук, — распорядилась Нелл.
— Что?
Нелл схватила Энди за ворот рубашки, сорвала с него кожаный галстук и, обмотав им руку Отто, крепко затянула выше локтя.
— Что они отвечают, Отто? — спросила она.
— Посылают сюда кого-то и связываются с «Энтерпрайзом», просят транспорт!
— Отлично. Так, Отто, давай-ка сядем, дружок!
Отто с остекленевшими глазами обессиленно опустился на табурет. Он продолжал грязно ругаться. Ярко-алые струйки стекали на белый пол между забрызганными кровью кроссовками.
— Энди, принеси полотенца, — сказала Нелл. — И аптечку первой помощи. Квентин, стерилизуй желоб.
Квентин ошарашенно вопросил:
— Желоб-то зачем стерилизовать?
Нелл обернулась и пробуравила его свирепым взглядом.
— Сделай это!
— Ладно, ладно.
Он нажал на кнопку.
Желоб заполнился желтовато-зеленым облаком газа.
«Трезубец» покачивался на якоре в заливе, окруженный отзвуками волн, налетающих на отвесные скалы. Синтия расхаживала взад-вперед по кормовой палубе, словно загнанный в клетку зверь.
Для нее это было просто невыносимо — находиться так близко от сюжета века и не иметь возможности его отснять. Она чувствовала, что если в самом скором времени что-то не предпримет, то просто сойдет с ума.
Остальные тоже не слишком радовались тому, что оказались в карантине, а если быть точнее — в тюрьме на борту «Трезубца».
Флотское начальство проявило любезность и обеспечило их всем необходимым, включая свежие журналы и DVD-диски, но им было строго-настрого запрещено сходить на берег.
Не прошло и двух часов после выхода в эфир последнего выпуска «Морской жизни», как правительство США отдало официальный приказ: экипажу «Трезубца» стоять на якоре около острова, не сходить на берег и не вести никаких передач с острова.
Шоу было официально и необратимо закрыто. Синтия попыталась было надавить своим авторитетом, но здесь от ее авторитета толку было — пшик. У военных имелись свои аргументы — здоровенные пушки. Пришлось передать все полномочия флоту. Безусловно, Синтия не могла с ними тягаться.
Зеро, закрыв глаза, полулежал в шезлонге и загорал, подставив солнцу стройное, поджарое тело профессионального бегуна на длинные дистанции.
Синтия ходила около него и говорила, говорила. Порой она гадала, слушает ли ее Зеро.
— Ты просто должен попасть на этот остров, Зеро! Часового материала нам с тобой больше чем хватит, чтобы безбедно уйти на покой. Да ты меня слушаешь или нет, засранец?
Зеро приоткрыл один глаз.
— Ага.
— Ну и?
— Я туда ни за какие коврижки не вернусь, — заявил Зеро и закрыл глаз.
— А я могу пробраться на этот остров, — объявил Данте, помощник кока, уловивший обрывки их разговора.
Данте был родом из Пало-Альто, штат Калифорния. Скалолазанию он обучался в Высокой Сьерре и возрасте девятнадцати лет поднялся на вершину Эль-Капитан.[26] Когда ему было шестнадцать, его, спящего в гамаке на высоте тысяча двести футов, дважды ударила молния. Мокрые веревки отчасти приняли удар молнии на себя, но все равно Данте пролежал в больнице три недели и только потом снова смог ходить.
Данте указал на расщелину в скалах.
— Я мог бы подняться вверх прямо по этому ущелью, и никто бы меня не заметил.
— Ты сам не понимаешь, о чем говоришь, парень, — проговорил Зеро, приоткрыв и тут же закрыв один глаз.
