сказать еще, и растерянно глядя на Мейбл.
Та пришла ему на помощь.
— Мы с тобой прекрасно проведем время, — примирительно сказала она, наливая девочке апельсиновый сок. — Поедем к морю. Повидаемся с бабушкой и дедушкой. Ну что, договорились?
Девочка подумала и кивнула.
— Спасибо, — сказал Эрнест, когда они остались вдвоем. — Я постараюсь не уезжать слишком часто. Но сейчас не могу остаться. Понимаешь, мне необходимо…
— Не надо ничего объяснять, — холодно ответила она. — Наверное, у тебя это в крови — мчаться туда, где нужна твоя помощь, навстречу опасностям. И нет этому конца…
— Мейбл… — Эрнест поймал ее за руку.
— Ну что еще?
— Мне надо поговорить с тобой.
Эрнест вывел ее из кухни, где они завтракали, в сад. Туда, где на лужайке под живописно раскинувшимся дубом стояли стол и несколько плетеных кресел. Утреннее солнце ласкало кожу, приятно овевал легкий ветерок, а запах цветущих роз кружил голову.
— За вчерашний день мы с тобой не обменялись и десятком слов, — сказал Эрнест, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. — Дорогая, с тобой все в порядке?
— О чем ты?
— О тебе, — сказал он.
— Вот как? — Мейбл почувствовала, как ее сердце забилось чаще. — Что же ты имеешь в виду?
— Я дал слово, что больше не прикоснусь к тебе, Мейбл, но это не значит, что я снимаю с себя ответственность за все, что произошло в день нашей свадьбы. Мне надо знать… — Он замолк на секунду, не докончив фразы, как бы смутившись и не решаясь продолжать. — Мне кажется, в данной ситуации с моей стороны было бы непростительно не поинтересоваться: дорогая, ты не беременна?
Мейбл почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
— Беременна? — тупо повторила она. — Ты с ума сошел! Нет, конечно! Какая глупость!
— Вовсе не глупость, — мягко произнес он. — Это моя вина, но в ту ночь, Мейбл, я не предпринял никаких мер предосторожности. И если не ошибаюсь… Одним словом, по-моему, и ты не принимаешь противозачаточных таблеток. А если я прав, то у тебя могут возникнуть проблемы.
Мейбл вспыхнула.
— Господи, если один-единственный раз не предохраниться, это не значит, что обязательно будет ребенок! Неужели ты так наивен?
Эрнест нахмурился.
— Не сердись, пожалуйста. Но я заметил, что тебе в последнее время явно нездоровится, — настаивал он. — Всем известно, что утренний токсикоз у беременных — обычное дело. У них появляется отвращение к определенным запахам, еде. Какую женщину этим удивишь. Но, с другой стороны, если ты так уверена, это меняет дело. Нет так нет!
— А в чем ты видишь проблему, Эрни? Ведь ребенок зачат в законном браке, верно? — запальчиво осведомилась Мейбл.
Взгляд Эрнеста стал тяжелым, глаза словно превратились в две колючки. Мейбл внезапно пришло на ум, что он чрезвычайно редко выходит из себя. Но, видимо, его терпение тоже подходило к концу.
— Проблема в том, что он зачат в браке, выносить который больше не можем ни ты, ни я, — возразил он столь решительно, что Мейбл испугалась.
— Я не ограничиваю твою свободу, — напомнила она мужу, стараясь говорить по возможности сдержанно и убедительно. — Если тебя тяготит мое общество, ты всегда можешь отправиться на какую- нибудь вечеринку, например, к Кэтрин…
Не закончив фразы, Мейбл прикусила язык. Уязвленная гордость заставила ее сказать то, что она говорить не хотела. Однако слово, как известно, не воробей…
Реакцию Эрнеста нетрудно было предугадать — он резко вскинул брови и усмехнулся. Затем встал, засунул руки в карманы брюк и произнес тоном, не терпящим возражений:
— Знаешь, я тут подумал и решил: так дальше жить невозможно. Это нечестно по отношению друг к другу, а со временем, мне кажется, будет нечестно и по отношению к Эве.
— О чем ты? Я не… не понимаю. — Голос Мейбл предательски дрогнул.
— Пора прекратить этот фарс, дорогая. Тем более что все формальности с опекунством уже позади. И хотя девочка еще слишком мала и наш развод может травмировать ее, но, как говорится, чем раньше — тем лучше. Когда она станет старше и многое для нее откроется, ей будет еще тяжелее смириться с обманом, которым мы окружим ее… Черт побери! Поверь, мне вовсе не хочется думать об этом, но я предлагаю тебе развод!
9
В доме родителей Мейбл удалось отвлечься, но ненадолго. Эве понравились море, пляж и удобный просторный дом, но она скучала по Эрнесту. Он позвонил один раз, как и обещал. Сообщил Мейбл, что нормально добрался до места, и поболтал немного с Эвой. Однако этот звонок, сделанный с самыми благими намерениями, оказался ошибкой: две последующие ночи девочка плохо спала, вскакивала с постели, плача и зовя своего папу, а потом — Эрнеста… Посоветовавшись с матерью, Мейбл решила увезти Эву домой.
У самой Мейбл тоже появились серьезные причины для беспокойства. Помимо неожиданного предложения Эрнеста развестись, ее потрясло и предположение мужа о ее возможной беременности. Поразмыслив, Мейбл пришла к выводу, что Эрнест может оказаться прав, и подивилась собственной наивности. Однако решила никому ничего не сообщать, пока не убедится в этом наверняка.
Вернувшись в Лондон, Мейбл первым делом сходила к врачу, и тот подтвердил, что она действительно беременна. От этой новости Мейбл впала в состояние эйфории, однако длилась та всего минуту-другую, после чего ее буквально смяла мрачная реальность, с которой отныне предстояло иметь дело. Конечно, надо было как можно скорее сообщить новость Эрнесту. Если он хочет развода, так тому и быть. Неважно, каковы были обстоятельства зачатия, ей все равно, захочет Эрнест принимать какое-либо участие в воспитании малыша или нет. Это ее ребенок, только ее!
Но тут она остановила себя. Нет, маленький человечек имеет право знать, кто его отец. Кроме того, ее ребенок будет братишкой или сестренкой Эвы. Впрочем, на сей счет Мейбл не сомневалась: та будет счастлива, достаточно вспомнить, какими глазами девочка смотрела на братьев и сестер соседских детей, с которыми играла на детской площадке!
И опять ее мысли вернулись к Эрнесту. Он хотел развода. Но она-то нет, сама мысль об этом приводила ее в отчаяние. Мейбл страстно желала и дальше оставаться женой и матерью, хотела, чтобы у них был нормальный брак, чтобы муж любил ее так же сильно, как любила его она. Ей мечталось о том, чтобы сказочная фея взмахнула волшебной палочкой и сделала так, чтобы все стало хорошо. Чтобы дети росли в теплой домашней атмосфере, такой, какая всегда была и по сей день оставалась в семье Мейбл.
Но она понятия не имела, как этого добиться. Для подобной идиллии нужна большая любовь со стороны обоих супругов. А Эрнест не любит ее. Но если уж быть до конца честной, разве он не выказывал нежности, искренней заботы о ней? Он умел быть добрым и отзывчивым. Может, ей надо просто загнать свою гордость куда подальше…
Ей не терпелось поговорить с ним, услышать родной голос, она ждала хотя бы звонка от него. А вместо этого в новостях стали передать сообщения о волнениях в той стране, куда Эрнест направился. Рассказывали о взрывах, организованных террористами, о людях, пропавших без вести. Мейбл чувствовала, как ее постепенно охватывает дурное предчувствие. Она попыталась дозвониться до мужа сама — и не смогла.
