Казалось, ее едкий сарказм совершенно не задел Гейла.
— Что, не спится? — ласково продолжал он.
— Не спится, как видишь. Насколько я понимаю, тебе тоже…
Гейл медленно наклонил голову. От его внимания не укрылись ни ее внезапная бледность, ни тяжелое дыхание.
— Что с тобой, Энни? Уж не больна ли ты?
— Я прекрасно себя чувствовала, пока не появился ты, — нервно ответила она. Но неожиданно и набережная, и темное ночное море, и торчавшие повсюду мачты почему-то начали покачиваться и крениться под разными углами. — По правде говоря… Боюсь, что мне нехорошо…
Слова замерли у нее на устах. К своему ужасу, Энни поняла, что падает в обморок. Но прежде чем она рухнула на каменную мостовую, Гейл успел заключить ее в свои объятия.
Бережно положив голову Энни к себе на плечо, одной сильной рукой взяв ее под коленки, другой крепко обхватив за талию, он понес ее на яхту, как пират законную добычу…
3
— Что-то в нашем браке не так, Энни… — насмешливо пробормотал Гейл, усаживая ее на диван в салоне своей яхты. — По-моему, наше раздельное существование идет тебе не на пользу.
— Не будь таким заботливым!
— Ты выглядишь просто ужасно, — спокойно продолжал он. Присев напротив Энни, он сочувственно разглядывал ее измученное лицо и затуманенные глаза.
— Спасибо, дорогой, за комплимент, — сумела съязвить она, выдавив из себя улыбку. Конечно, она была сердита на него, но ей, и правда, было очень скверно. Приступ панического ужаса, пережитый только что, окончательно сломил ее. И теперь она не в силах была сопротивляться.
Вот так же плохо ей было, вспомнила Энни, когда она вернулась домой из Африки. «Энни, ты сама себе злейший враг, — сказала как-то Луиза. — Тебе надо бы побольше отдыхать и расслабляться».
Но никакой отдых не спасал ее от мыслей о прошлом, о крушении их отношений с Гейлом, который оставался самым реальным ее врагом…
— Я уже в порядке. Мне лучше, — тихо вымолвила она. И Гейл, кажется, принял к сведению это заявление. Она чувствовала, как пристально он разглядывает ее своими синими глазами — от волос, забранных в «конский хвост», до джинсов. Энни слегка поежилась под этим изучающим взглядом и с запозданием вспомнила, что на ней нет нижнего белья: она так спешила из дома, подальше от комаров, от нахлынувших воспоминаний…
Энни инстинктивно прикрыла руками грудь. Несмотря на чудовищную усталость и плохое самочувствие, она очень хорошо понимала ход его мыслей. А что в этом такого? — нервно подумала она. Любая женщина на ее месте тут же догадалась бы, о чем думал ее муж в данный момент. Сидя напротив, он поглядывал на нее чрезвычайно мрачно. И Энни не верилось, что она была замужем за этим человеком, — более того, официально до сих пор замужем за ним — и они как муж и жена прожили полгода.
Сейчас Гейл казался совершенно чужим человеком, хладнокровным, уклончивым, создающим вокруг себя какую-то атмосферу опасности — о, он умел быть таким!
— Луиза, должно быть, сошла с ума, если разрешила тебе прислуживать за столиками в «Оливковой роще», — сказал он.
— Это не твое дело! — взорвалась Энни. — Я сама захотела помочь Луизе и Герберту. Этим летом у них возникли финансовые проблемы, и они нуждаются в любой помощи, которая может быть им оказана!
Энни тотчас прикусила губу, но было уже поздно: она успела разболтать то, о чем говорить не следовало. Теперь уже ничего не поделаешь.
Гейл медленно поскреб подбородок, обросший щетиной, внимательно наблюдая за ней полуприкрытыми глазами.
— И какие же у них проблемы?
Врать не было смысла, мрачно подумала Энни. Все равно она уже выдала секрет.
— Ну… понимаешь, срок аренды помещения ресторана истекает. Луизе и Герберту придется или выкупить его целиком или убираться прочь. И все это после того, как они успели прекрасно развернуть дело! Очень несправедливо…
— И каков же крайний срок?
— Конец сезона.
Уставшая Энни судорожно зевнула. Она чувствовала себя совсем обессиленной.
— Не понимаю, чем ты можешь помочь им, ну, подумаешь, соберешь со столиков несколько лишних тарелок?
— Ты вообще когда-нибудь слышал о моральной поддержке? — вяло возразила Энни. — Ну, конечно, нет.
Если бы Гейл понимал, что это такое, она бы так не страдала от одиночества после того, как совершила чудовищную ошибку — вышла замуж. Она не чувствовала бы себя покинутой, ненужной и выброшенной из жизни Гейла Стикса.
— Ты плохо выглядишь, — бесстрастно заметил Гейл. — Тебе необходимо отдохнуть.
Глаза у молодой женщины и впрямь слипались.
— Энни, останься на яхте. Прошу тебя. Ты поспишь здесь до утра.
— Нет!
— Почему нет? — Он бережно поднял Энни на ноги и провел в каюту на носу яхты. Ты не в состоянии идти домой к Герберту и Луизе. Если боишься моих домогательств, то сегодня можешь быть спокойна. Меня совершенно не привлекают полудохлые развалины.
Едкая улыбка Гейла задела Энни за живое.
— Какой ты джентльмен! — горько усмехнулась она. — У тебя всегда наготове рыцарские комплименты.
— Здесь на яхте имеется все, что тебе может понадобиться, — протянул он, распахивая дверь, отделанную красным деревом, в маленькую уютную ванную, в которой действительно было все, вплоть до позолоченных кранов. — Надеюсь, ты будешь вести себя разумно или, может, тебя запереть?
— Гейл…
— Ладно, не паникуй, моя любимая Энни. — Он криво улыбнулся и усадил ее, дрожащую, на край самой настоящей кровати. — Сейчас же спать! Это мой приказ.
Энни настолько устала, что оставила без ответа его реплику. Как только Гейл вышел из комнаты, она упала на постель, и сон смежил ей глаза, прежде чем голова коснулась подушки.
Энни проснулась и долго не могла понять, где находится. Все было незнакомым и неузнаваемым. Ей снилось, что она как пушинка парит высоко в небе, и поток воздуха овевает ее лицо. Сейчас, лежа на спине, все еще ощущая невесомость, Энни пыталась сообразить, где же кончается ее причудливый сон и начинается обычная реальность.
Вдруг она сразу все вспомнила. Да она провела ночь на яхте Гейла! И сейчас, утром, солнечные лучи пробивались в каюту через затемненное стекло иллюминатора. А сама яхта покачивалась на волнах — очевидно, разыгрался ветер, а может быть, они вышли в море?
Спрыгнув с кровати, Энни умылась и причесалась, распустив волосы по плечам. Затем, чувствуя себя неловко в одежде, в которой спала, она выбежала из каюты.
В конце салона со столиками из красного дерева и темно-синими скамейками, обитыми твидом, находилась лестница, ведущая на палубу, и через люк ей хорошо был виден Гейл, спокойно стоявший у штурвала. В кроссовках, хлопковых брюках и белой льняной рубашке без воротника, с растрепанными ветром черными волосами он выглядел спокойно и уверенно, хладнокровно оглядывая горизонт прищуренными глазами.
